Одно время в изучении истории советской литературы преобладающее место занимали монографии об отдельных произведениях или писателях. Сейчас все чаще появляются работы сводного, обобщающего характера - книги, посвященные той или иной общей проблеме развития советской литературы, рас-


--------------------------------------------------------------------------------

Р. Мессер, Советская историческая проза, изд. "Советский писатель: М. 1955,



стр. 195


--------------------------------------------------------------------------------

сматривающие работу целого ряда писателей на определенном участке литературы.

Такова и монография Раисы Мессер "Советская историческая проза". Книга, появившаяся уже более года назад, не нашла до сих пор оценки в нашей критике.

Советский исторический роман - явление своеобразное и значительное, Горький уже в 1930 году с полным основанием мог сказать о больших достижениях в этой области: "Незаметно, между прочим, у нас создан подлинный и высокохудожественный исторический роман"1.

В последующие годы лучшие советские исторические романисты внесли много нового, подлинно новаторского в развитие этого жанра в мировой литературе.

У нас создана уже устойчивая традиция исторического романа в литературе социалистического реализма. Накопилась и довольно большая критическая литература - не только рецензии, статьи об отдельных новинках исторической прозы, но и исследования о творчестве таких крупных, признанных мастеров ее, как А. Н. Толстой, А. Чапыгин, Ю. Тынянов, В. Шишков. Подготовлена, таким образом, почва для обобщающих исследований, нужда в которых крайне остра.

Книга Р. Мессер как раз и претендует на исследование подобного типа. Она открывается введением, посвященным общей проблематике советского исторического романа. Затем следуют три больших главы, в которых освещаются последовательные этапы формирования этого жанра: 20-е годы (глава "Наследство революционных демократов"), 30-е годы (глава "Величие нации") и период войны и послевоенных лет (глава "В глубь истории народа").

Такое построение нам кажется оправданным. Исторический роман предстает в развитии, автор стремится выявить на каждом этапе новые тенденции. В основном верно отмечено преобладание историко-революционной тематики в романе 20-х годов, так же как и распространение затем произведений об укреплении русского государства, о величии нации. Автор делает попытки связать появление тех или иных романов с общими процессами в литературе и вообще в культурной жизни страны.

Перу Р. Мессер принадлежит несколько критических очерков о советских исторических романистах, в том числе и небольшая книжка о творчестве О. Форш. Этот устойчивый интерес критика к определенной проблеме в ряде случаев благоприятно сказался и в данной монографии: в обстоятельности характеристик отдельных произведений авторов-ленинградцев - О. Форш, Ю. Тынянова, П. Далецкого, Ю. Германа и др. Свои прошлые работы автор частично использовал для книги. В этом, разумеется, не было бы ничего плохого, если бы все это было подчинено основной проблеме. Но, к сожалению, исследование превратилось в сумму "рассыпанных" характеристик отдельных писателей и произведений.

Со стороны выяснения общих эстетических принципов советского исторического жанра книга Р. Мессер оставляет желать много лучшего. В ней есть какая-то нечеткость, расплывчатость, а также тенденции к упрощенному социологизированию.


--------------------------------------------------------------------------------

1 М. Горький, О литературе, изд. "Советский писатель", М. 1943, стр. 411.



стр. 196


--------------------------------------------------------------------------------

Обращает на себя внимание путаница при самом определении предмета исследования. На стр. 22 Мессер пишет: "Задача настоящих очерков состоит в раскрытии сущности советского исторического романа". Но когда мы вчитываемся в книгу, мы неожиданно убеждаемся, что историческими романами исследователь называет почти все произведения, в которых есть что-нибудь "историческое", в том числе и те романы, в которых авторы изображают свое время, своих современников. Так, Р. Мессер считает историческим романом "Жизнь Клима Самгина" Горького и ставит это произведение в один ряд с "Емельяном Пугачевым" В. Шишкова и трилогией о Радищеве О. Форш. Рядом с такими книгами, как "Каменный пояс" Е. Федорова, "Степан Разин" С. Злобина, поставлен роман В. Саянова "Небо и земля", где повествуется о первых наших летчиках Уточкине и Васильеве и их продолжателях во время Великой Отечественной войны.

Очевидно, к историческим романам следует отнести те произведения, в которых между изображаемым автором временем (обычно воскрешаемым на основании исторических источников, мемуаров) и эпохой самого автора существует некоторая дистанция. Если же всякую книгу, где дается историческая обстановка и картина эпохи, относить к историческим романам, то непонятно, почему автор книги в одном ряду с "Петром I" А. Толстого не анализирует его же "Хождение по мукам"? Р. Мессер ограничивается лишь формулировкой "в советской литературе отсутствует противоположность между тематикой исторической и тематикой современной". Точнее было бы сказать, что у нас есть особая группа художественных произведений, где выступает история современности, где автор оказывается живым свидетелем, а иногда и участником изображаемых событий. Вот такой исторической книгой о современной действительности и являются, в частности, и "Хождение по мукам" А. Толстого, и "Цусима" А. Новикова-Прибоя, которые в жанровом отношении все же нельзя ставить в один ряд с историческими романами.

Поскольку Р. Мессер привлекаются к рассмотрению книги, не являющиеся историческими романами, мы могли бы предположить, что круг собственно исторических романов представлен ею с исчерпывающей полнотой. На самом же деле здесь у нее есть немало пропусков и пробелов. Не рассматривается, например, довольно типичная для формалистических тенденций в исторической прозе "Восковая персона" Ю. Тынянова, которую уместно было бы осветить в плане сравнения ее стиля и стиля "Петра I" А. Н. Толстого. Ничего не сказано о таких довольно характерных для многообразного процесса развития нашего исторического романа произведениях, как "Чингиз-хан" и "Батый" В. Яна, "Баррикады" П. Павленко, "Линия и счет" П. Евстафьева, "Гракхи" М. Езерского, "Великий Моурави" А. Антоновской, "Осуждение Паганини" и "Черный консул" А. Виноградова, "Кондрат Булавин" Д. Петрова-Бирюка и др. Не анализирует Р. Мессер и такую близко стоящую к историческому роману форму, как историческая новелла, исторический рассказ.

В книге ощущается отсутствие необходимой историко-литературной перспективы. О реалистических традициях нашей классической литературы в области исторического жанра, традициях Пушкина, Гоголя, Л. Толстого и др. автор говорит столь неопределенно и бегло, что совершенно неясно, чему же конкретно

стр. 197


--------------------------------------------------------------------------------

могли учиться советские писатели у своих предшественников, что было исходной позицией в их новаторской работе, в их движении вперед.

Углублению историзма советской исторической беллетристики способствовало появление романа Горького "Жизнь Клима Самгина", синтетически рисующего русскую жизнь за сорок лет, дающего целую "панораму десятилетий". В книге сказано об этом, но автор просто декларирует в самой общей форме это положение и тут же переходит к многоречивому и утомительному пересказу содержания "Жизни Клима Самгина". Следующие затем рассуждения о языке Горького, о создании им индивидуально-речевых характеристик для отдельных героев мало что добавляют к этому вопросу.

Все время чувствуется недостаточное внимание критика к специфике литературы. В отношении многих своеобразных по своему художественному стилю произведений Р. Мессер ограничивается характеристикой одного сюжета их, не помогая читателям разобраться в особенностях их формы.

Преобладание во многих разделах книги тематического обзора над литературоведческим анализом создает какую-то монотонность. Немногие наблюдения над формой, над стилем, которые встречаются в книге, носят обычно беглый и внешний характер. Все это ведет к нивелировке, обесцвечиванию яркого многообразия явлений нашей исторической прозы. "Цусима" А. Новикова-Прибоя и "Порт-Артур" А, Степанова, несмотря на то, что критик говорит о них на протяжении семи страниц, кажутся сделанными "на одну колодку". Теряется различие между произведениями совершенно разного художественного уровня. Неожиданно получается так, что романы об Иване Грозном В. Костылева ничуть не слабее в художественном отношении других наших исторических произведений, что им присуща даже "монументальность". И только потом, в конце, критик делает оговорку, что трилогия В. Костылева уступает роману А. Толстого "Петр I". Между тем это надо было дать почувствовать читателям уже в ходе анализа. Неудачно сопоставление "Петра I" А. Толстого с романом Ю. Германа "Россия молодая". Р. Мессер так схематично характеризует оба произведения, так механически "вылущивает" из сложного художественного целого одну сюжетно-тематическую сторону их, не обращая внимания на многие другие грани этих столь неравноценных романов, что у читателя получается впечатление, будто книга Ю. Германа, пожалуй, одинакового художественного веса и значения, что и "Петр I" А. Толстого. Автор пытается воскресить отвергнутые взгляды на роман "Петр I" как на произведение, в котором якобы не разработана тема народа и недостаточно ярко изображены представители народных масс.

Нечетко и неполно освещены вопросы стиля и языка исторической прозы. Р. Мессер считает, например, заслугой С. Злобина, что в воспроизведении речей Разина он достиг того, что язык романа оказался "совершенно лишен архаических речевых форм". Во-первых, полное устранение архаизмов в таком тексте - вещь мало вероятная (да и вряд ли это подтвердилось бы, если пристальнее присмотреться к страницам романа). Во-вторых, дело не в количественном уменьшении архаических слов в такого рода романах, а в способах подачи их, в сложной системе вкрапливания этих слов в современный по языку контекст. А вот эта особая "кухня" критиком как раз мало изучена, не демонстрируется на конкретных примерах.

стр. 198


--------------------------------------------------------------------------------

Характеристика приемов архаизации у разных исторических романистов дается в книге Р. Мессер в чересчур однообразных и повторяющихся определениях. Почти всюду она видит сочетание народно-речевой стихии с архаически-торжественной книжной струей. Если по поводу романа А. Чапыгина она пишет: "противоречив язык трилогии Чапыгина", то и в отношении романа О. Форш "Одеты камнем" повторяется та же фраза: "...противоречивы в нем и различные языковые стихии". И, наконец, о романе Ю. Тынянова опять читаем: "противоречивый язык "Кюхли".

Малоубедительно, искусственно автор пытается установить стилевую связь одного писателя с другим. Например, неясно, почему С. Злобин в "Степане Разине" "продолжает языковые традиции А. Толстого в "Петре I"? Сомнение вызывает и ничем не аргументированное утверждение, что язык "Петра I" А. Толстого свидетельствует "о горьковских языковых традициях, об их прямом влиянии".

Нельзя не сказать и о довольно многочисленных фактических ошибках, встречающихся в книге. В действительности, у А, Толстого "Наваждение" предшествовало "Дню Петра", а не наоборот, как об этом сказано в книге. Неправильно и утверждение, что эти два ранних подступа А. Толстого к теме Петра относятся ко времени пребывания писателя в эмиграции. Наконец, первые главы романа "Петр I" А. Толстого появились не в 1931 году, как пишет Р. Мессер, а раньше, еще в 1929 году. Слова Горького из статьи "О литературе", относящиеся к произведениям советской исторической литературы 20-х годов, отнесены в главу о 30-х годах и как бы переадресованы критиком к историческим романам более позднего десятилетия.

Подводя итоги, надо сказать, что задача, которую ставила перед собою Р. Мессер в книге, - осветить особенности формирования исторического романа в литературе социалистического реализма, показать, как общие принципы социалистического реализма преломлялись, находили свое выражение в творчестве лучших мастеров данного жанра, - эта задача выполнена с недостаточной глубиной и четкостью.

стр. 199