Цель обзора - показать те коррективы, которые внесены последними археологическими открытиями в научные представления об истории Индии II - I тыс. до н. э. Период с конца Хараппской цивилизации и до появления первых памятников, хорошо датированных письменными источниками, долго считался "темным веком" в истории Индии¹ . Хронологически под "темным веком" понималось время от середины II тыс. до н. э. до III в до н. э. Интенсивные археологические исследования, особенно последнего десятилетия, пролили новый свет на этот период и позволили еще раз соотнести данные материальной культуры с теми выводами, которые делались на основании лингвистических и исторических данных. Рассматриваемый период весьма важен для изучения исторического развития народов Индии и их ближайших соседей, вопросов о времени и причинах гибели Хараппской цивилизации и ее наследии, о появлении в Индии носителей индоиранского языка, о связи населения Северной Индии с народами Ближнего Востока и в первую очередь Ирана и, наконец, для изучения проблемы освоения народами Индии выплавки железа. За последнее время в решении этих проблем наметились значительные сдвиги, хотя многие выводы и требуют еще дальнейшего обоснования. Появилась, и довольно значительная, специальная литература. Мы коснемся здесь того, что отражено в работах, вышедших в свет после 1960 года.

Хотя история Хараппской цивилизации изучается уже несколько десятилетий, до сих пор остаются неясными и многие вопросы о ее происхождении, внутреннем устройстве, развитии и гибели. Изучение этих проблем интенсивно продолжается в последнее десятилетие² . Гипотеза о западноазиатском происхождении Хараппской цивилизации, по существу, отвергнута, что не исключает тесных связей последней с западноазиатскими культурами³ . Связи с Белуджистаном (Кулли) и собственно индийскими культурами (Амри) уже в 40-х годах позволили поставить вопрос о местном происхождении Хараппской культуры⁴ . Профессор Калькуттского университета А. Гхош даже выдвинул гипотезу о культуре Сотхи как о непосредственном источнике Хараппской культуры. Исследования последних лет, применение радиокарбонного метода при датировке археологических объектов позволили несколько по-новому поставить вопрос о длительности существования Хараппской культуры на ее основной территории. Широко принятая дати-

¹ См. С. К. Дикшит. Введение в археологию. М. 1960, стр. 460; A. Alcock. The "Dark Age" in North-West India. "Antiquity". Cambridge (Newbury). 1952, vol. XXVI, N102.

² D. P. Agrawal. Harappa Culture: New Evidence for a Shorter Chronology. "Science", 1964, vol. 143, N 3609; B. B. Lai. The Indus Civilization beyond the Indus. "Unesco Features", P. 1964, N 449, pp. 12 - 13; ejusd. A Picture Emerges: An Assesment of the Carbon 14 Datings of the Protohistoric Cultures of the Indo-Pakistan Subcontinent. "Ancient India". New Delhi. 1963, N18 - 19, pp. 208 - 301; S. S. Sarkar. Ancient Races of Baluchistan, Punjab and Sind. Calcutta. 1964; M. Wheeler. The Indus Civilization and beyond. L. 1966; ejusd. Charsada. A Metropolis of the North-West Frontier being a Report on the Excavations of 1958. Oxford. 1962; "Indian Prehistory: 1964". Poona. 1965, и др.

³ См., например, M. Wheeler. The Indus Civilization. History of India (Supplementary Volume). Cambridge. 1960, p. 17; H. Mode. The Harappa Culture and the West. Calcutta. 1961; "Indian Prehistory: 1964", p. 124, и сл.

⁴ "Indian Prehistory: 1964", pp. 115 - 116. Полной поддержки это мнение не получило, а разногласие заключалось в основном в том, является ли культура Сотхи основным предком Хараппской культуры или же одним из них, так как местные корни Хараппской культуры прослеживаются сейчас достаточно четко на целом ряде примеров.

ровка Хараппской культуры 2500 - 1500 гг. до н. э.⁵ предполагала однородность этой культуры в течение всего периода. Мнение о более раннем ее конце широкого распространения не получило. Основные аналогии, а также находки печатей хараппского типа, в частности на острове Бахрейн, относятся в основном к 2300 - 2100 гг. до н. э.⁶ .

В 1956 г. американский археолог М. Ферсервис на основании радиокарбонного исследования одного из памятников предложил дату 2100 г. для начала Хараппской культуры, а впоследствии выдвинул гипотезу о более короткой ее протяженности в целом. В последнее время все чаще высказывались мнения о дате 2300 - 1800 гг. до н. э., как наиболее вероятной. Результаты радиокарбонных исследований хараппских памятников наиболее полно изложены в трудах сотрудника Института фундаментальных исследований в Бомбее Д. П. Агравала, который пришел к выводу, что начальная дата Хараппской культуры должна быть не раньше 2300 г. до н. э. Данные верхних слоев Калибангана, Мохенджо-Даро и др. свидетельствуют о дате 1880±50 для конца Хараппской цивилизации в этих поселениях. В советской литературе анализу этих новых радиокарбонных данных посвящена работа А. Я. Щетенко, придерживающегося тех же выводов. Данные радиокарбонного анализа заставили известного английского исследователя Индии М. Уилера пересмотреть свои прежние датировки конца Хараппской культуры и указать новую дату - 1700 г. до н. э., хотя более позднее существование ее в других центрах остается, по его мнению, вполне возможным⁷ .

Исследования таких портовых городов, как Лотхал, Рангпур и др., расширили представление о Хараппской культуре и позволили выдвинуть предположение, что в этих районах она существовала значительно дольше, чем в своих основных центрах. М. Уилер очень высоко оценил значение этих исследований и предложил назвать эту ветвь Хараппской культуры Саураштрской. А. Я. Щетенко отмечал, что после падения основных центров цивилизации культура этих приморских районов сильно изменяется. В 1956 г. М. Ферсервис выдвинул неподтвердившуюся гипотезу о том, что Хараппская культура существовала в верховьях Ганга до 1200 г. до н. э. (он связывал ее существование с медными кладами долины Ганга). Сейчас полностью доказан тот факт, что Хараппская культура к 1700 г. до н. э. прекращает свое существование⁸ . По- иному освещается сейчас и вопрос о причинах упадка Хараппской цивилизации. Так, была оспорена гипотеза об арийском нашествии как причине падения Хараппской цивилизации, сформулированная в свое время М. Уилером, Э. Маккеем, Р. Гейне- Гельдерном и другими исследователями⁹ . Новые хронологические данные дали основание утверждать, что Хараппская цивилизация на основной территории прекратила свое существование значительно раньше, чем, судя по лингвистическим данным, ведические арии появились в Северной Индии. Исследования поздних слоев городов Хараппской цивилизации, проведенные сотрудником Археологической службы Индии С. Рао, директором Университетского музея в Карачи (Пакистан) Г. Дейлсом и др.¹⁰ , показали, что города эти не пали внезапно под ударами врагов, а пережили период постепенного упадка.

⁵ M. Wheeler. Early India and Pakistan. L. 1959; S. Piggot. Prehistoric India. Baltimore. 1961, и др.

⁶ Э. Маккей. Древнейшая культура долины Инда. М. 1951, стр. 11, 128; Н. Mode. Op. cit., pp. 1 - 7; S. Rao. A Persian Gulf. Seal from Lothal. "Antiquity". 1963, vol. XXXVII, N146, pp. 96 - 99.

⁷ А. Я. Щетенко. К вопросу об абсолютной хронологии Хараппской культуры. "Археология Старого и Нового Света". М. 1966, стр. 172 - 179; "Indian Prehistory: 1964", p. 115; М. Wheeler. The Indus Valley Civilization. L. 1960, p. 99;ejusd. The Indus Civilization and beyond, pp. 67 - 72; G. F. Dales. The Decline of the Harappans. "Scientific American". N. Y. 1966, vol. 214, N5, pp. 93 - 100; D. P. Agrawal. Op. cit., pp. 950 - 951.

⁸ S. R. Rao. New Light of Indus Civilization. "March of India", 1959, N9, pp. 3 - 8; K. N. Puri. Lothal, an Indus Valley site in Saurasthra. "Indologen Tagung". 1959, pp. 51 - 57; M. Fairservis. The Chronology of the Harappan Civilization and the Aryan Invasion. "Man". L. 1956, LVI, pp. 153 - 156; M, Wheeler. The Indus Civilization and beyond, pp. 85 - 87, 93 - 97.

⁹ M. Wheeler. Mohenjo-Daro "Tamil Culture", 1953, N 1, pp. 21 - 27; R. Heene- Heldern. The Coming of the Aryans and the End of the Harappa Civilization. "Man". L. 1956, LVI, pp. 136 - 140; С. К. Дикшит. Указ. соч., стр. 351.

¹⁰ S. R. Rao. New Light of Indus Civilization, pp. 3 - 8, Специально этот вопрос излагается в обстоятельной статье Г. М. Бонгард-Левина "Хараппская цивилизация и "арийская проблема". "Советская этнография", 1962, N 1, стр. 44 - 58.

В последнее время получила широкое распространение версия о гибели Мохенджо-Даро и прилежащих к нему хараппских городов в результате стихийного бедствия. Впервые эта мысль была высказана индийским палеонтологом С. Сахни, предположившим, что в древности долина Инда должна была подвергаться тектоническим толчкам¹¹ . Серьезные работы в этом направлении были проведены в последние годы в Пакистане, где была обнаружена линия городов, вытянувшихся вдоль побережья Арабского моря, но на значительном от него расстоянии¹² . Расположение этих городов наводило на мысль, что когда-то береговая линия проходила севернее, чем сейчас. В то же время исследования американского гидролога Д. Рейкса привели его к заключению об изменении уровня воды в долине Инда в древности в связи с сильными подземными толчками. Следы илистых слоев, прослеженных ранее в Мохенджо-Даро, были обнаружены и в других, более южных городах. В 1964 - 1965 гг. Археологическим департаментом и Университетским музеем Пакистана совместно с Пенсильванским университетом (США) была организована экспедиция в Мохенджо-Даро для выяснения причин гибели этого города. Работы велись под руководством директора Университетского музея Г. Дейлса и Д. Рейкса. Выводы, к которым пришли исследователи, изложены в ряде статей¹³ и в основном сводятся к следующему: сильные подземные толчки привели к изменению уровня почвы долины Инда к югу от Мохенджо-Даро и прилегающей к Арабскому морю полосы земли. Это произошло не сразу, а гигантские каменные платформы Мохенджо-Даро явились следствием отчаянной попытки населения спасти от воды этот город. Но все усилия оказались напрасными, и сильное тектоническое сотрясение в районе Швана, расположенного километрах в 140 к югу от Мохенджо-Даро, привело к полному затоплению города. Города, расположенные севернее Хараппы, не подверглись той же судьбе, но, очевидно, оказались в связи с этим сильно ослабленными и доступными для набегов врагов. В отдаленных пунктах Хараппская цивилизация продолжала существовать и дальше. Самый факт наличия стихийных бедствий в эпоху Хараппской цивилизации не вызывает сомнений у исследователей, однако не все склонны приписывать им столь решающее значение. Так, принимая во внимание исследования Д. Рейкса, М. Уилер не соглашается с его концепцией о наводнении как об основной причине гибели цивилизации, и в частности Мохенджо-Даро. Вновь возвращаясь к характеристике обнаруженных в этом городе непогребенных скелетов, Уилер настаивает на том, что они могли явиться следствием только военного нападения, а не стихийного бедствия. Последнее, с его точки зрения, было лишь одной из причин гибели Хараппской культуры. Уилер продолжает считать возможной, хоть и недоказанной, гипотезу об арийской принадлежности этих завоевателей¹⁴ .

Период, последовавший за падением основных центров Хараппской цивилизации, период так называемой "культурной фрагментации", также в значительной мере освещен археологическими исследованиями. Известную роль в характеристике этого периода в Северной Индии сыграли исследования синхронных памятников Центральной Индии, в частности многослойного поселения Навдатоли, Чандоли и др. Специальное внимание этому вопросу уделил советский исследователь А. Я. Щетенко, пришедший к выводу о влиянии Хараппской культуры на центральноиндийский энеолит. Несомненно, ни одна из небольших культур, хронологически и территориально следующих за Хараппской, не может рассматриваться как ее прямое продолжение. Прослеживаются лишь отдельные элементы Хараппской культуры, рассеянные по разным культурам. Большой интерес представляют памятники, позволяющие установить связь послехараппских культур с за-

¹¹ "Journal of the Palaeontological Society of India". Vol. I. 1956; "Man in Evolution". Bombay-Calcutta-Madras. 1959.

¹² G. F. Dales. Harappan Outposts on the Makran Coast. "Antiquity", 1962, vol. XXXVI, N142, pp. 86 - 92.

¹³ G. F. Dales. The Decline of the Harappans, pp. 93 - 100; ejusd. Civilization and Floods in the Indus Valley. "Expedition". Philadelphia. 1965, vol. VII, N 4; ejusd. New Excavations at the Mohenjo-Daro. "Archeology", 1965, vol. 18 (I); ejusd. The Mythical Massacre at Mohenjo-Daro. "Expedition". 1964, vol. VI, N3; D. L. Raikes. The End of the Ancient Cities of the Indus. "American Anthropologist", 1964, vol. 66(2), pp. 284 - 299; ejusd. The Mohenjo-Daro Floods. "Antiquity", 1965, vol. XXXIX, N155. pp. 196 - 203; ejusd. The End of the Ancient Cities of the Indus Civilization in Sind and Baluchistan. "American Anthropologist", 1963, vol. 65, N 3, pt. I, pp. 655 - 659.

¹⁴ D. L. Raikes. The Mohenjo-Daro Floods, p. 202; M. Wheeler. The Indus Civilization and beyond, pp. 80 - 83.

падными территориями. Материалы поздних слоев Мохенджо-Даро, могильников Н и 37 Хараппы, Синдской культуры Джукар, культуры могильника Шахи-Тумп и др. обнаруживают несомненную связь с территорией Белуджистана и с еще более западными районами¹⁵ . Продолжают предприниматься попытки сопоставления той или иной послехараппской культуры с арийскими создателями Ригведы. Основные доказательства здесь сводились к установлению связей индийских археологических культур с западными территориями. Особенно интенсивно использовались материалы культуры Джукар.

В Северо-Восточном Пакистане интересный материал получен в результате раскопок в Свате¹⁶ - местности, которую греческие авторы называли "Ора". Население ее во времена Александра Македонского носило иранское имя "Aspasioi", которое дальше к востоку приняло индоинизированную форму "Asschanoi" в греческих источниках или "AsvaKayna-AsaKayana" - в индийских. За последние годы в Свате обнаружены многочисленные некрополи, датирующиеся по данным Си и по археологическому материалу X - V вв. до н. э. Материал этот, по мнению итальянского археолога Ж. Туччи, производившего раскопки, обнаруживает несомненное сходство с материалами Гиссара II. Некоторые элементы (погребальные урны, вотивные копья, форма бронзовых стрелок) сравнивались с кавказскими материалами. Туччи считает возможным, учитывая также антропологические данные, ставить вопрос о пришлом характере населения Свата. Материал погребений указывает на наличие лошадей у этого народа. Привлекая данные лингвистики, авторы исследований связывают этот народ со второй миграционной волной арийцев, попавшей сюда с севера.

Исследование памятников Свата представляет для изучаемого периода большой интерес и должно привлечь самое пристальное внимание ученых. Следует, однако, отметить, что отдельные элементы сходства как с иранскими, так и с кавказскими материалами, о которых можно судить по предварительным публикациям, еще не являются доказательством непосредственной этнической связи населения этих районов. Д. П. Агравал считает культуру Банас, относящуюся к 1800 - 1400 гг. до н. э. (Раджастан), принадлежавшей первой группе вторгшихся в Индию ариев, что представляется, однако, маловероятным. Но какие бы доказательства в пользу арийского происхождения этих культур ни приводились, ни одна из них не отвечает двум основным признакам культуры ранних ариев периода сложения Ригведы - хронологическому и территориальному, выделенным лингвистическим путем. Процесс проникновения ариев в Индию был, очевидно, достаточно сложным и скорее всего постепенным. Вероятно, в это передвижение были включены многие племена и неарийского происхождения. Поэтому археологически проследить культуру вторгающихся племен - задача крайне трудная и одними археологическими методами, очевидно, неразрешимая. По мнению лингвистов, общая культура этих вторгшихся племен оформляется в период сложения Ригведы, то есть к концу II тыс. до н. э., в Восточном Пенджабе. Здесь, на территории Гангско-Джамнского междуречья, в послехараппский период зафиксирована культура "медных кладов", которая сменяется культурой серой расписной керамики. М. Уилер называет культуру серой керамики второй крупной городской цивилизацией Северной Индии с многослойными укреплениями (Хастинапура, Ахиччхатра и др.). Керамика эта отличается развитым, сложившимся характером. В 1955 г. Б. Лал, выделивший эту культуру, выдвинул гипотезу о ее принадлежности культуре ведических ариев. Это мнение нашло поддержку у широкого круга исследователей, в частности и у советских¹⁷ .

¹⁵ S. Deo, Z. Ansari. Chalcolithic Chandoli (Report on the Excavations at Chan-doli 1960". Poona. 1965; S. Sankalia, B. Subbarao, S. Deo. The Excavations at Maheswar-Navdatoli. Poona-Baroda. 1958; А. Я. Щетенко. К проблеме происхождения энеолита в Центральной Индии. "Индия в древности". М. 1964, стр. 31 - 48.

¹⁶ G. Tucci. Exploration recents dans le Swat. "Museon", Lowain, 1966, vol. 79, N 1 - 2, pp. 42 - 47.

¹⁷ "Indian Prehistory: 1964", pp. 199 - 211; Г. М. Бонгард-Левин. Указ. соч., стр. 54; A. Ghosh. A Survey of the Recent Progress in Early Indian Archeology. "Indologen Tagung", 1959, p. 46; M. Wheeler. The Indus Civilization and beyond, pp. 98 - 99; B. B. Lal. Excavations at Hastinapura and other Explorations in the Upper Ganga and Sutiej Basins. "Ancient India". X - XI (1954 - 1955); Г. М. Бонгард-Левин, Д. В. Деопик. Новые материалы по древнейшей истории Индии. "Вестник древней истории", 1957, N 2; их же. Археологические работы в Индии. "Вестник древней истории", 1953, N 1.

Время сложения культуры серой расписной керамики, по данным Си, датируется около 1000 г. до н. э., может быть, самым концом II тыс. до н. э. Раскопки в Сарасвати и исследования индийского археолога, сотрудника Национального музея Индии Н. Банерджи, в 1964 - 1965 гг. в Ахиччхатре подтвердили предположение о том, что в своих поздних слоях серая керамика встречается с хорошо датированной в этом районе черной полированной керамикой. Это устанавливает ее конечную дату - около 500 г. до н. э., то есть и территориальные и лингвистические рамки этой культуры удовлетворяют условиям, предъявляемым к культуре ведических ариев. По мнению исследователей, разделяющих эту точку зрения, и хозяйство племен серой расписной керамики в основном совпадает с типом хозяйства, описанным в Ригведе. Именно с этой культурой связано появление в Северной Индии железа, и это, по мнению Банерджи, является еще одним серьезным доказательством в пользу арийской принадлежности культуры. Вопрос о времени освоения в Индии выплавки железа и о путях ее проникновения долгое время был одним из самых спорных. Археологические исследования последних лет в значительной степени разрешают этот вопрос. По мнению ряда исследователей, упоминаемое в Ригведе слово "ayas" обозначает железо, а описанные в ней металлургические процессы совпадают с процессом выплавки железа, на основании чего можно было высказать гипотезу об использовании железа еще в 1200 - 1000 гг. до н. э.¹⁸ . Однако другие ученые высказывают противоположную точку зрения, отрицающую соответствие "ayas" именно железу, а не металлам вообще. Археологические свидетельства о первом появлении железа долгое время относились лишь к мегалитическим сооружениям Северной и Южной Индии, датируемым около III в. до н. э. Это дало основание говорить о чрезвычайно позднем по сравнению с основной территорией Евразии появлении в Индии железа. Позднее М. Уилер на основании материалов Таксилы и Харсады пришел к выводу, что появление железа в Северо- Западной Индии связано с включением этих областей в империю Ахеменидов¹⁹ .

Исследования последних лет в Северной Индии и Пакистане позволили выделить ряд памятников раннежелезной эпохи и сопоставить эти археологические данные с данными лингвистическими²⁰ . Этими проблемами серьезно занимался Н. Банерджи. Ему принадлежит ряд статей и большая обобщающая работа по железному веку в Индич. Точка зрения Банерджи, изложенная на конгрессе, посвященном проблемам древней истории Индии, в Пуне в 1964 г., подверглась широкому обсуждению²¹ . Автор отнес первое появление железа в Северо-Западной Индии к началу I тыс. до н. э., причем он рассматривает этот процесс как на фоне общей истории Индии, так и в связи с развитием металлургии в древних центрах цивилизации Востока. Банерджи связывает появление железа в Индии с уже упоминавшейся выше серой крашеной керамикой и рассматривает его появление как результат прихода ариев, побывавших в конце II тыс. до н. э. в странах Переднего Востока, где они познакомились с выплавкой железа. Именно отсюда, предполагает автор, первое знакомство с железом распространяется в южные и юго-западные территории Индии.

Анализ письменных источников позволил Н. Банерджи привести доказательства некоторых дат, относящихся к VI - V вв. до н. э. Важные сведения по хронологии центральной части Индии дают материалы такого многослойного памятника, как Навдатоли, подкрепленные также данными С₁₄ ²² . Основываясь на анализе ряда памятников Центральной Индии (Нагда II, Пракаш, Каусамби и др.), Банерджи приходит к выводу, что в центральную часть Западной Индии железо проникало из областей, в которых была распространена серая крашеная керамика в период от 800/750 до 500 г. до н.э., то есть

¹⁸ H. Chakladar. Aryan Occupation of Eastern India. "Indian Studies Past and Present". Calcutta. 1962, vol. 3, N 2, pp. 245 - 312; B. B. Lal. Excavations at Hastinapura, pp. 12 - 15; N. R. Banerjee. The Iron Age in India. New Delhi. 1965, pp. 95 - 96; "Indian Prehistory: 1964", pp. 178, 181.

¹⁹ N. R. Banerjee. Op. cit., pp. 159 - 162; M. Wheeler. Charsada. A Metropolis of the North-Westfrontier, being a Report on the Excavations of 1958. Oxford. 1962, p. 33; ejusd. The Indus Civilization and beyond, pp. 98 - 99.

²⁰ G. Stacul. Preliminary Report on the Pre-Buddhist. Necropolisis in Swat (W. Pakistan). "East and West". Rome, 1966, Vol. 16, N 1 - 2, pp. 82 - 88; L. Gopa I. Antiquity of Iron in India. "Uttar Bharati", 1960, vol. IX, N3, pp. 71 - 86.

²¹ N. R. Banerjee. Op. cit.; "Indian Prehistory: 1964", pp. 171 - 215.

²² N. R. Banerjee. Op. cit., p. 95; S. Deo, Z. Ansari. Op. cit.

в последний период существования этой керамики. К 800 г. до н. э. железо появляется на западе, в области распространения каменных погребальных сооружений, а в 700 г. до н. э. проникает в южные районы. Рассмотрев южноиндийские мегалитические сооружения, содержавшие железо, автор приходит к выводу, что они связаны происхождением с каменными погребальными сооружениями северо-западных районов: их роднит обряд захоронения, конские погребения и т. д. Северо-западными погребальными сооружениями мегалиты Южной Индии, возможно, как предполагает Банерджи, связаны с мегалитами Ирана, Талыша и Северного Кавказа ²³ . Проникновение же их на юг является результатом появления на севере народов, очевидно, арийского происхождения. Учитывая ту характеристику, которая дается обществу юга в известной надписи Ашоки, а также лингвистические данные о распространении дравидийского элемента, автор не считает возможным датировать южноиндийские мегалиты позже 800 - 700 гг. до н. э. и подтверждает это мнение некоторыми археологическими наблюдениями. Он не отрицает того факта, что в дальнейшем существовала непосредственная связь районов Центральной и Южной Индии с Ираном, но первый источник распространения железа в Индии видит в культуре серой крашеной керамики, подчеркивая арийскую принадлежность этой культуры и ее пришлый для Индии характер²⁴ . Он также целиком разделяет точку зрения тех авторов, которые отождествляют ведическое "ayas" с обозначением железа²⁵ .

Разделяет Н. Банерджи и мнение, обоснованное главным образом лингвистически, о движении ариев в Индию через Иран. Исходя из принятой сейчас даты Ригведы (около 1000 г. до н. э.), это движение должно было начаться в конце II тыс. до н. э., причем Банерджи связывает проникший из Ирана в Индию народ непосредственно с населением, оставившим некрополи А и В Сиалка VI²⁶ . Исходя из последних данных о появлении металлургии железа на Ближнем Востоке уже в конце II тыс. до н. э. Банерджи утверждает, что еще перед проникновением в Индию индо-арии должны были познакомиться с этой металлургией. Сравнивая ранние железные вещи из Индии с иранскими, и в частности с материалами из некрополей А и В Сиалка VI, автор устанавливает их типологическую близость, которой не наблюдается у иранских вещей с другими территориально и, по мнению автора, хронологически близкими материалами, например, талышскими²⁷ .

Работа Н. Банерджи представляет для исследователей несомненный интерес. В ней не только впервые собран чрезвычайно ценный фактический материал, относящийся к эпохе раннего железа, но и по-новому решены такие важные вопросы, как хронология южноиндийских мегалитов, время появления железа в Индии и пути его распространения. Более древняя по сравнению с ранее принятой дата южноиндийских мегалитов, убедительно обоснованная Банерджи, позволяет вновь поставить вопрос о распространении погребальных сооружений дольменного типа и, в частности, о незаслуженно забытом сходстве между западнокавказскими и южноиндийскими дольменами.

Не менее интересно и убедительно положение о культуре серой расписной керамики как о первой раннежелезной культуре Индии. Предлагаемая Н. Банерджи абсолютная хронология культур раннего железного века, помимо и при отсутствии данных радиокарбонного анализа, основывается на сравнении с памятниками Западной Азии, в первую очередь Ирана, и в частности с некрополями А и особенно В тепе Сиалка VI.

²³ N. R. Banerjee. Op. cit, pp. 60, 62.

²⁴ В этой связи особое внимание автора привлекает могильник Шахи-Тумп, принадлежавший, по его мнению, одному из продвинувшихся с запада в связи с арийским завоеванием племен. Именно керамика племен, оставивших этот могильник, полагает Н. Банерджи, и послужила источником арийской керамики после того, как основные арийские племена вступили в контакт с населением, оставившим могильник.

²⁵ N. R. Banerjee. Op. cit., pp. 158 - 162.

²⁶ Ibid., p. 193.

²⁷ Первоначально автор считал, что лишь к концу существования серой расписной керамики появляется железное производство, и объяснял это необходимостью затраты времени на освоение на новом месте. Мнение это подвергалось справедливой критике. Но последние данные радиокарбонного анализа материалов из Атранжикерты позволили утверждать, что железное производство было известно и в ранних слоях этой культуры.

Но, как известно, мнения исследователей относительно датировки этого памятника расходятся. Если Р. Гиршман считал датой некрополя В начало I тыс. до н. э., то К. Шеффер датировал этот памятник концом II тыс. до н. э. Банерджи, как, впрочем, и большинство индийских археологов, принимает датировку Шеффера, не обосновывая в достаточной степени этот выбор. Между тем следует принять во внимание и последние исследования в Хасанлу, на основании которых Р. Дайсон выдвинул новую дату - 700 г. до н. э, как наиболее приемлемую для Сиалка В²⁸ . Хотя эта точка зрения и требует дополнительного подтверждения, учитывать эти данные необходимо.

Нельзя также согласиться с тем, что индийские памятники, аналогичные иранским, должны отделяться от последних значительным и, как правило, произвольным периодом времени. Очевидно, этот разрыв должен был быть значительно меньше, а мог и вообще отсутствовать. До недавнего времени против предположения о сравнительно раннем появлении железа в Индии высказывался М. Уилер, выдвинувший упоминавшуюся выше теорию об ахеменидском источнике распространения железа в Северной Индии с конца VI - V вв. до н. э. Уилер возражал против истолкования термина "ayas" как обозначения железа и считал, что нет никаких оснований предполагать наличие железа у ведических ариев. Исследователь подчеркивал тот известный факт, что первые непосредственные литературные свидетельства о наличии в Индии железа - это свидетельства Геродота и Ктесия, а наиболее ранние, бесспорно датируемые археологические материалы - это материалы Таксилы. Рассматривая общую картину распространения железа на Переднем Востоке, Уилер утверждает, что немногочисленные факты, свидетельствующие о существовании железных изделий в конце II тыс. до н. э., еще не могут являться доказательством широкого распространения железной металлургии в этот период.

Что касается материалов Центральной Индии, и в частности Уджаина, где появление железа предшествует слоям с черной полированной керамикой, то и они, по мнению М. Уилера, не могут служить доказательством появления здесь железа раньше 600 г. до н. э. В эти периферийные для культуры черной полированной керамики районы она могла распространиться не раньше 500 г. до н. э. Последние исследования памятников культуры серой крашеной керамики, подкрепленные, хотя и в недостаточном количестве, данными радиокарбонного анализа, несколько изменили эту точку зрения. В своей последней работе Уилер признал, что первые незначительные следы железа действительно появляются вместе с серой крашеной керамикой, то есть, очевидно, около 1000 г. до н. э., хотя окончательно эта дата не доказана. Возможно, считает Уилер, что раннее железо и было занесено в Индию через Иран, но это требует дальнейшего подтверждения. Широкое распространение железа, по мнению Уилера, несомненно, связано с включением части Индии в состав империи Ахеменидов и относится к периоду после 500 г. до н. э.²⁹ .

Широкому обсуждению вопрос о времени появления железа в Индии подвергся в 1964 г. на конгрессе, посвященном проблемам древней истории Индии. Основной доклад, сделанный Н. Банерджи, отражал его изложенную выше точку зрения. В основном не вызвал возражений тезис о культуре серой крашеной керамики как о первой культуре железного века в Индии. Разногласия возникли в связи с вопросом о возможности отождествления культуры серой крашеной керамики с ариями и слова "Nilalohita" с серой крашеной керамикой. Ряд исследователей (Р. Деспанде, А. Гхош и др.) считает его еще в достаточной мере спорным. Серьезные возражения со стороны С. Гупты, сотрудника Национального музея истории Индии в Дели, вызвал тезис Банерджи об одновременности и родстве южных и западных мегалитических сооружений. Гупта указывал на разделявшие эти памятники расстояния, а также на типологическое различие железных предметов этих двух групп памятников³⁰ .

Итак, установлено, что первые железные предметы, появившиеся на территории Индии, связаны с культурой серой крашеной керамики. Сложнее ответить на вопрос об источниках железного производства. Несомненно, в ранней металлургии Северной Ин-

²⁸ R. H. Dyson. Problems of Protohistoric Iran as seen from Hasanlu. "Journal of Near- Eastern Studies", 1965, vol. XXIV, N3, pp. 200 - 202.

²⁹ M. Wheeler. Charsada, p. 33; ejusd. The Dawn of Civilization. L. 1964, p. 250 (pt. VII - Ancient India); ejusd. The Indus Civilization and beyond, pp. 98 - 99.

³⁰ "Indian Prehistory: 1964", pp. 201, 203 - 207.

дии не представляется сейчас возможным проследить какие бы то ни было связи с древними металлургическими традициями этих мест. Богатая металлургия Гангских кладов не оставляет после себя никаких следов. Биметаллических изделий, сочетавших железо и бронзу, в Индии вообще известно очень мало (таков, например, меч из Зангиана). К сожалению, опубликованный железный материал очень фрагментарен и не дает возможности для четких аналогий. Но плоские черенковые наконечники стрел, а в одном случае и стрела с опущенными крыльями (Аламгирпур) могут быть сравниваемы с широко распространенной в Передней Азии формой стрел. Пришлый характер культуры серой расписной керамики в Северной Индии неоднократно отмечался исследователями. Однако вряд ли можно безоговорочно принять предположение о том, что носители серой расписной керамики непосредственно принесли с собой из Ирана знание железной металлургии. Нельзя не согласиться с Уилером относительно небольшого количества железа в Иране, да и в Передней Азии вообще, во второй половине II тыс. до н. э. Широкое распространение железной металлургии в Иране начинается после 1000 г. до н. э., и именно в это время железо иранского происхождения распространяется на большие территории. Арийская принадлежность культуры серой крашеной керамики и связь ее носителей с территорией Ирана являются еще спорными и требуют дальнейших доказательств. Но даже если допустить, что в конце II тыс. до н. э. проходившие через Иран в Индию племена и получили какое-то представление о железном производстве, развитие этого производства на месте было, очевидно, связано с непосредственным влиянием на них центров металлургии. Значительно более выразительны железные вещи из каменных погребальных сооружений Пакистана и особенно из южных мегалитических памятников. Нельзя не согласиться с мнением С. Гупты о различном характере этих памятников.

Наиболее интересен материал южномегалитических памятников, содержавших втульчатые и черенковые железные стрелы, узкие втульчатые наконечники копий и кинжалы. Ряд этих предметов имеет несомненные аналогии в памятниках Переднего Востока и Закавказья. Подробное изучение вопроса именно в этом аспекте, четкий анализ всего комплекса, и в первую очередь железного инвентаря, дадут возможность более определенно ответить на вопрос о времени и источниках проникновения железа на эти территории. Во всяком случае несомненно, что благодаря интенсивным археологическим исследованиям период, ранее носивший название "темного века" в истории Индии, ныне уже не заслуживает подобного наименования. Теперь встает важнейшая задача соотнести достижения исследователей материальной культуры с работами собственно историков и внести окончательные коррективы в историю эпохи, ранее называвшейся Ведическою. Представляется, что советские специалисты тоже могут сказать здесь свое слово.