Архангельск. Северный (Арктический) федеральный университет им. М.В. Ломоносова. ИД САФУ. 2014. 327 с.

Вполне закономерно, что 100-летие начала первой мировой войны, которое отмечается в 2014 г., становится основательным поводом для появления исторических трудов, посвященных одному из самых крупных военных противостояний в истории человечества. Книга доктора исторических наук Т.И. Трошиной затрагивает малоизвестные события в истории первой мировой, которые происходили на Европейском Севере России. Данная территория была удалена от районов основных сражений и нередко выпадает из общей панорамы, создаваемой в обзорных трудах и учебниках по отечественной истории. Между тем именно к этой территории периода первой мировой войны можно было бы применить понятие "стратегическая периферия", имея в виду то значение, которое приобрели северные порты России в связи с блокадой западных и южных морских коммуникаций противником.

Автор книги справедливо отмечает, что, в отличие от других событий начала XX в., первая мировая война почти не отложилась в опубликованных воспоминаниях россиян. Куль-

турную память "дезориентировали" революция и гражданская война - по сути, они затмили собой первую мировую. Но чем трагичнее "молчание" современников и очевидцев тех событий, тем значимее реконструкция эпохи, проводимая историками.

Цель книги заключалась в том, чтобы восполнить имеющуюся "лакуну" отечественной историографии и дать как можно более детальный разбор "северным" страницам в истории войны 1914 - 1918 годов. На основе привлечения широкой источниковой базы, многих архивных документов Трошина подробно останавливается на вопросах флотского, железнодорожного и портового строительства, военного и гражданского управления, экономического благосостояния населения, взаимоотношения власти и общества, внутрисоциального взаимодействия и раскола и т.д.

Автор книги прибегает к тщательному описанию отдельных эпизодов того времени, которые дополняют общую картину важными штрихами. На эмоциональном уровне это помогает читателю почувствовать колорит эпохи, представить себе типические черты и образы современников событий, сострадать трагедии. При чтении книги ни на минуту не забывается общий подтекст всей работы: война стала великой драмой человеческой истории.

Автор преимущественно показывает Архангельскую губернию. Почему другие территории этого региона - Олонецкая и Вологодская губернии - получили эпизодическое рассмотрение, объяснить можно только тем, что внимание автора было приковано к стратегическим "коридорам" - архангельскому и мурманскому, по которым в годы первой мировой войны в Россию стала поступать союзническая помощь.

Трошина приходит к выводу, что произошедшая после Крымской войны военная переориентация привела к упразднению северных военных гарнизонов и Архангельского военного порта. Тем самым Север, оставшись без военной поддержки, в начале первой мировой войны не был подготовлен к отпору вражескому вторжению. При всей справедливости данного вывода, тем не менее, он нуждается в уточнении, поскольку военная переориентация России на южное направление началась гораздо раньше Крымской войны, во всяком случае не позднее утверждения России в Крыму.

Последующие неудачи России в Крымской войне скорее, наоборот, создали предпосылки для появления критического отношения уже к самой южной ориентации, что выразилось в появлении не только "транссибирского проекта", но и правительственной дискуссии о том, где лучше построить главную военно-морскую базу России - на Балтике или на Севере? Другое дело, что эти обсуждения не меняли пока реального положения, касавшегося Севера, который вплоть до начала первой мировой войны не выдерживал конкуренции с другими стратегическими окраинами России.

Автор книги показывает, что начало войны с Германией было встречено населением северных губерний патриотическим подъемом. Определенные организационные трудности с мобилизацией возникали лишь в промысловых районах, где отсутствие мужчин объяснялось их уходом на промысел. Вместе с тем, встречались и панические настроения, так как война несла не только сбой привычных хозяйственных ритмов, но и угрозу разрушения и смерти.

Особое внимание в книге уделено системе управления. Автор показывает, что постоянными реструктуризациями были охвачены не только военная, но и гражданская администрации. В этом отражалось нарастание общего хаоса во всем государственном аппарате.

Боевых действий на Севере не велось, но сугубо военная составляющая тем не менее присутствовала и сводилась к обеспечению безопасности мореплавания в северных морях, где угрозу представляли вражеские подводные лодки и минные заграждения. Кроме того, как убедительно доказывает Трошина, скопление в северных портах большого количества стратегических грузов стало самостоятельным фактором, усиливающим беспокойство в отношении возможности совершения различных диверсий и способствующим введению и ужесточению мер безопасности на объектах портово-транспортной инфраструктуры.

Автор книги показывает стремительное увеличение роли северного маршрута, по которому поступала союзническая помощь, что потребовало реализации в военных условиях чрезвычайных мер: не только перешивки узкоколейной Архангельско-Вологодской железной дороги на широкую колею, но и строи-

тельства Мурманской железной дороги, обеспечившей выход России к незамерзающему порту и прозванной в западной прессе "Вторыми Дарданеллами".

Едва ли можно согласиться с автором книги в том, что "30 декабря 1914 г. Совет Министров принял решение срочно строить железную дорогу на Мурман". В действительности анализ принятых в правительстве решений показывает, что с конца 1914 г. до июня 1915 г. все надежды связывались с беломорским побережьем, но никак не с мурманским.

Принятие решения о прокладке всей линии до побережья Баренцева моря представляло собой череду промежуточных решений, не исключавших остановку проекта на любой стадии. Необратимый характер весь этот комплекс решений приобрел лишь к осени 1915 года. Затягивание данного вопроса, вероятно, было связано с дороговизной всего проекта и надеждами российского правительства вернуть контроль над проливами. Острая потребность в мурманском выходе в океан в этом случае отпала бы сама собой.

Автор монографии по-новому оценивает экономическое положение Севера, не принимая бытовавшую в советской историографии установку о всеобъемлющем "кризисе". На фоне деградировавшей в условиях военного времени северной деревни Трошина отмечает быстрый подъем отраслей, привязанных к экспорту (лесопильная промышленность, смоляное производство и др.), что, по ее мнению, вызывалось необходимостью рассчитываться с союзниками за поставки вооружения. В условиях ужесточения конъюнктуры и нарушения всех действовавших в мирное время принципов конкуренции, появлялась потребность широкого обсуждения экономических перспектив и новых проектов, которые представляли самостоятельную ценность с точки зрения накопленного опыта хозяйственной деятельности в регионе.

На Европейском Севере, не страдавшем напрямую от военных действий противника, война стимулировала развитие инфраструктуры городов и отдельных населенных пунктов. Автор, например, отмечает, что в Архангельске удалось осуществить строительство электротехнических сооружений, пустить первый городской трамвай и узкоколейную железную дорогу.

Вместе с тем, как следует из книги, даже эти позитивные изменения не смогли кардинально улучшить жизнь местного населения, вынужденного преодолевать трудности кризиса снабжения, вызванного не только упадком сельского хозяйства, но и расстройством всех ресурсных потоков в стране. Война обернулась демографическими потерями для Европейского Севера, в частности, снижением численности, сокращением естественного прироста местного населения. С другой стороны, социокультурную ситуацию в регионе изменяли прибывавшие беженцы, военнослужащие, военнопленные, интернированные граждане неприятельских государств, рабочие-мигранты.

Автор книги, рассматривая войну как "фактор напряжения" в тылу, пишет, что военные условия приводили к ускоренному разрушению локальности северорусского населения. Разрушалась традиционная солидарность, объединявшая жителей малолюдных северных поселений; происходил постепенный отказ от благотворительности по отношению к низшим слоям и нуждающимся группам, а также эрозия привычной мирской помощи.

Все это в значительной степени стало последствием того, что население Европейского Севера в годы войны, как заключает автор, подверглось "расколу" и переоценке той системы этических норм, которые устоялись здесь еще в мирное время. Все представления о справедливости перевернул коллапс системы распределения, наступивший в условиях квартирного, топливного и продовольственного кризисов.

Еще одну причину "раскола" Трошина находит в принципах мобилизации, которые привели к нарушению равенства в некогда сплоченном поколении призывников. Например, резко определять статус мобилизуемого стал его образовательный уровень, открывавший возможность военной карьеры. У необразованных призывников было больше шансов попасть в "маршевую роту", получить увечье или погибнуть. Еще сильнее "социальную зависть" разжигало предоставление отдельным представителям призывного поколения брони ("учетники", "белобилетники"), воспользовавшись которой, они могли не только не ходить на фронт, но и продолжать заниматься хозяйством, извлекая при-

быль в условиях резко изменившейся конъюнктуры. Неудивительно, что нарушенная солидарность призывников обернулась социальными конфликтами после возвращения основной массы солдат на родину, ставших одной из движущих сил революционного экспорта.

Завершая обзор, следует отметить, что книга Трошиной стала достойным вкладом в отечественную историографию первой мировой войны, свидетельствуя о появлении новых горизонтов в ее изучении.