СПб. Изд-во С. -Петербургского университета. 2003. 326 с.

Исследование доктора исторических наук, профессора Санкт-Петербургского университета В. Н. Барышникова посвящено пока еще слабо разработанной в российской историографии теме - тайной подготовке Финляндии к участию на стороне Германии в войне против СССР в 1940 - первой половине 1941 года.

Основное внимание Барышников уделяет финским источникам и историографии, отмечая при этом, что в условиях выхода Финляндии из войны в 1944 г. многие документы предвоенного периода были уничтожены, а непосредственные участники событий старались по возможности не распространяться о финско-германских контактах 1940 - первой половины 1941 года. Однако введенный к настоящему времени в научный оборот круг источников из архивов Германии, Швеции и самой Финляндии позволил, и прежде всего финским историкам, как и их германским и шведским коллегам, конкретизировать военно-политическую деятельность финского руководства в марте 1940 - июне 1941 года. В последние десятилетия в научный оборот был введен ряд ценных источников из советских архивов. Все это, по мнению Барышникова, позволяет дать более полную картину событий периода, когда Финляндия "вполне осознанно шла к новой войне, активно готовила для участия в ней свои вооруженные силы" (с. 39).

Анализируя финляндскую историографию, автор показал, как происходил на рубеже 1960- 1970-х годов переход от апологетических концепций конца 1940-х годов к более объективному освещению проблемы. Важную роль сыграло появление ряда исследований финско-германского сотрудничества в Англии и США и расширение доступа к документам финских архивов. Однако, несмотря на существенное углубление исследований данной темы, как отмечает Барышников, в финляндской историографии все еще сильны концепции, объясняющие участие страны в войне против СССР в союзе с Германией как вынужденный шаг под влиянием противоборства великих держав (с. 61). Российская историография, к сожалению, не может похвастаться существенным вниманием к этой проблеме.

Свое исследование Барышников начинает с ситуации, сложившейся вокруг Финляндии весной 1940 года. Доступные источники позволили автору обоснованно утверждать, что финляндское руководство рассматривало мирный договор от 12 марта 1940 г, как временную передышку, а стремление к реваншу подталкивало к поиску сильных союзников. Со своей стороны, Москва, которая пошла на мир с Финляндией под угрозой англо-французского вмешательства в советско-финляндскую войну 1939 - 1940 гг., была в значительной степени удовлетворена итогами войны и не собиралась вновь обострять отношения со своим северо-западным соседом. Соответственно, СССР был заинтересован в том, чтобы Финляндия оставалась нейтральной и высказывался против планов создания военного союза стран Скандинавии.

Военные успехи Германии весны - лета 1940 г. порождали в Хельсинки надежду на возможное сближение с ней. Однако для финляндского руководства главным оставался вопрос о характере советско-германских отношений. Барышников подробно исследует процесс осторожного взаимного зондирования, развивавшийся в германо-финских отношениях, с помощью которого стороны нащупывали пути и методы возможного сближения. В максимальной маскировке этих контактов было заинтересовано как германское, так и финляндское руководство. Полностью скрыть активизацию внешней политики Финляндии в отношении Германии не удалось. Москва имела определенные представления об этих шагах Хельсинки. Однако пока советское руководство было занято более значительными для него проблемами (с. 67 - 104).

Анализируя ситуацию, сложившуюся вокруг Финляндии летом 1940 г., автор приводит ставшую уже традиционной версию, что И. В. Сталин недооценивал угрозу войны с Германией после капитуляции Франции в июне 1940 г., будучи уверенным, что германское руководство не решится воевать на два фронта. Здесь явно смешиваются два разных вопроса. Во-первых, считало ли советское руководство Германию вероятным противником? Во-вторых, существовала ли угроза непосредственного германского нападения? Очевидно, для ситуации лета 1940 г. ответ на первый вопрос будет положительным, а на второй - отрицательным. Кстати говоря, Барыш-

стр. 172

ников приводит сведения о советском военном планировании, согласно которым именно Германия считалась главным вероятным противником (с. 102 - 104).

Именно с конца июня 1940 г. Финляндия все явственнее сближается с Германией. Автор скрупулезно исследует развитие германо-финляндских отношений, уровень и характер контактов. Однако, хотя последние и поддерживали надежды финляндского руководства на помощь со стороны Германии, но никакими гарантиями на этот счет Хельсинки еще не располагали (с. 113). Представляется справедливым вывод автора: "лето 1940 г. стало по существу временем, когда происходил перелом в определении перспектив будущего развития финско-германских отношений. Берлин, приступив к разработке плана "Барбаросса", теперь уже продумывал схему подключения к готовящейся операции вероятных союзников, включая Финляндию. В данном смысле уже предпринимались первые шаги, направленные на возможное объединение усилий двух государств в войне против Советского Союза. При этом Хельсинки сознательно и откровенно поддерживали эти устремления Берлина" (с. 115).

Начавшиеся в июле 1940 г. советско-финляндские переговоры о статусе Аландских островов и транзите советских грузов на Ханко стали для финской стороны дополнительным стимулом к сближению с Германией. Со своей стороны, Берлин в августе 1940 г. заявил о готовности поставить вооружение для финской армии. Именно в это время германо-финское сближение наконец- то приняло конфетные формы - была достигнута договоренность о транзите германских войск через Финляндию в северную Норвегию. Тайному соглашению, заключенному 12 сентября, придали вид простой "технической" договоренности между военными ведомствами двух стран. Лишь с появлением германских войск в финских портах стороны заключили 22 сентября политическое соглашение о транзите, тем самым легализовав тайную договоренность. Поскольку 6 сентября было подписано советско-финляндское соглашение о транзите из СССР на Ханко, финляндское руководство в контактах с другими странами изображало из себя малую нейтральную страну, ставшую жертвой великих держав и вынужденную уступать их требованиям (с. 142).

Барышников справедливо указывает на необоснованность слухов о подготовке советской стороной нового нападения на Финляндию в июле-августе 1940 года. Проанализировав влияние этих слухов на финляндское руководство, автор приходит к обоснованному выводу, что эти слухи в значительной степени были результатом деятельности германских спецслужб, стремившихся повлиять на Финляндию и склонить ее к сближению с Германией (с. 126 - 127). Приводя сведения об отсутствии каких-либо военных приготовлений Красной армии для действий против Финляндии, Барышников обоснованно критикует мнение Ю. М. Килина, который, ссылаясь на документы Российского государственного военного архива, утверждает, что советские войска в это время готовили новые планы операции против своего северо-западного соседа (с. 128- 129) . Эти документы не содержали никаких материалов, относящихся к 1940 году. В указанном Килиным деле содержатся два плана мероприятий по инженерному обеспечению наступательной операции на Карельском перешейке и в межозерном районе. Первый был датирован 31 октября 1939 г., а второй -10 ноября 1939 г. Единственной военной мерой лета 1940 г. явилась сплошная рекогносцировка советско-финляндской границы, проведенная штабом Ленинградского военного округа (ЛВО) ¹ .

Говоря о реакции Москвы на "транзит" германских войск через Финляндию в северную Норвегию, Барышников присоединяется к мнению Н. С. Хрущева, что Сталин "не хотел ничего делать, что могло бы обеспокоить Гитлера" (с. 146). Понятно, почему Хрущев откровенно врал, но не понятно, почему современный исследователь, имеющий возможность проверить данное утверждение по документам, этого не делает. Ведь именно в это время Москва и Берлин были заняты довольно жесткой полемикой по вопросам о Румынии, Дунайской комиссии, свободной зоне Мемельского порта и юго-западной окраине Литовской ССР. Кстати, на следующих страницах сам Барышников сообщает о настойчивых советских запросах в Берлин и Хельсинки относительно немецкого "транзита" (с. 147- 150). Какие еще меры мог предпринять СССР, не собиравшийся в данный момент воевать ни с Финляндией, ни с Германией?

Барышников обстоятельно исследовал финский вопрос на советско-германских переговорах в Берлине в ноябре 1940 г. и его влияние на позицию Финляндии (с. 156 - 173). Однако автор почему-то забыл сообщить о компромиссном варианте, в итоге предложенном советской стороной 25 ноября 1940 года. Одним из условий присоединения СССР к Пакту четырех был вывод германских войск из Финляндии при гарантиях советской стороной мирных отношений с Финляндией и германских экономических интересов в этой стране ² . Описывая реакцию советского руководства на итоги переговоров в Берлине, автор использует сомнительные документы так называемой "записи управляющего делами СНК СССР Я. Е. Чадаева" (с. 173 - 174). Однако до сих пор в историографии не исследована аутентичность этого источника, что делает его всего лишь малодостоверным апокрифом ³ .

Понятно, что отмечая все больший дрейф Финляндии в сторону Германии, Москва решила подстраховаться, и 18 сентября 1940 г. командование РККА подготовило новый план опе-

стр. 173

рации против своего северо-западного соседа. Соответствующие документы разрабатывались в это время и штабом Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). В частности, планом флота была предусмотрена высадка 1 стрелковой дивизии на Аландских островах. Соответственно, в ходе учений КБФ 19 - 23 октября 1940 г. отрабатывалась высадка воздушного и морского десанта на острове Сааремаа, имитировавшего Аланды ⁴ . Анализируя эти документы, Барышников справедливо отмечает, что само наличие такого рода плана еще не является свидетельством непосредственной подготовки СССР к войне с Финляндией (с. 153 - 154). Естественно, Москва продолжала рассматривать Финляндию как потенциального противника и советское военное командование готовило соответствующие планы на случай новой войны. Однако подобное решение относилось к компетенции политического руководства.

Рассматривая директиву наркома обороны Военному совету ПВО от 25 ноября 1940 г. о подготовке плана новой операции против Финляндии, Барышников выражает недоумение относительного того, что все указания директивы касаются исключительно Северо-Западного фронта и делает вывод, что "план ведения боевых действий распространялся не на всю финскую территорию", поскольку советское командование, осведомленное о наличии на севере Финляндии германских частей, якобы не знало, "какое количество войск следовало выделить" для операции Северного фронта (с. 174 - 175). В действительности дело обстояло не совсем так, как представлено в рецензируемой работе. Директива Военному совету ЛВО содержала задачи войск исключительно Северо-Западного фронта потому, что управление этого фронта должно было создаваться на базе управления ЛВО. Управление Северного фронта должно было развернуться на базе другого окружного управления (скорее всего. Московского военного округа) и, соответственно, директива с подробными задачами для войск Северного фронта была, вероятно, направлена Военному совету этого округа. Насколько можно судить по доступным документам, это была обычная практика советского Генштаба. Общая же задача войск Северного фронта указана и в использованной Барышниковым директиве ⁵ . Следует отметить и то, что это была перспективная разработка на "ближайшие годы", а детальная разработка плана должна была завершиться к 15 февраля 1941 года.

Германия активно использовала в своих контактах с Финляндией тщательно препарированные сведения о высказываниях В. М. Молотова в Берлине, представляя себя главным защитником финской независимости (с. 171,176). Соответственно, осенью 1940 - зимой 1941 г. германо-финские связи переросли в стадию "конкретного военного планирования общих наступательных боевых действий против СССР" (с. 190). Финляндское руководство, ободренное контактами с Германией, стало занимать все более неконструктивную позицию в отношении новых советских предложений. Со своей стороны Москва стремилась продолжать контролировать ситуацию в Финляндии, но в новых условиях этого политического воздействия было явно недостаточно (с. 198 - 201).

Наиболее слабым в книге является то место, где Барышников анализирует советский оперативный план от 11 марта 1941 года. Прежде всего автор утверждает, что в этом документе не раскрывался "наиболее важный его раздел, посвященный конкретным задачам советских войск в случае начала войны", а "новым" было то, что в нем выделялось два направления развертывания Красной армии: между Балтийским и Черным морями и на "Финском фронте" (с. 224). К сожалению, автор почему-то не заметил, что данный документ опубликован в извлечении, а значит "наиболее важный его раздел" просто опущен публикаторами. Конечно, ни о какой новизне в распределении советских войск на западной границе и против Финляндии не было и речи. Эта идея получила отражение во всех известных предыдущих вариантах оперативного плана Генштаба РККА.

Столь же фантастично выглядит утверждение автора, что на "финском фронте" Красная армия должна была сосредоточить 135 стрелковых дивизий (с. 225). К сожалению, автор не заметил ряда опечаток, допущенных в сборнике документов, на который он ссылается (хотя не заметить их было очень трудно). В используемой таблице цифровые данные второго и третьего столбцов суммируются в четвертом столбце. Несложное арифметическое действие показывает, что против Финляндии планировалось сосредоточить всего 13 стрелковых, 1 танковую дивизии и 2 стрелковые бригады. Кстати, на эти опечатки уже обращалось внимание в рецензии на этот сборник документов ⁶ . Цифровые данные можно было проверить и по предыдущим публикациям этого документа ⁷ . Поэтому все последующие рассуждения Барышникова по этому вопросу безосновательны. Собственно, далее автор и сам пишет, что в условиях подготовки Советского Союза к войне с Германией финское направление не являлось главным для действий Красной армии (с. 226).

Неточно изложена реакция командования ЛВО на сведения о подготовке Финляндии к нападению, которая трактуется Барышниковым в русле традиционной версии об инициативных действиях отдельных командиров вопреки запретам Москвы. В качестве примера автор приводит выдвижение к границе 122-й стрелковой дивизии и передислокацию 1-й танковой дивизии из района Пскова на Кандалакшское направление (с. 246 - 247). Однако эти передвижения войск

стр. 174

вовсе не были самодеятельностью местного военного командования. Они полностью соответствовали плану прикрытия государственной границы, разработанному по директиве наркома обороны от 14 мая 1941 г. штабом ПВО, и директиве Генштаба РККА, которая требовала скрытно вывести дивизии, расположенные в глубине, ближе к госгранице ⁸ .

Барышников детально рассмотрел последние военные приготовления финского союзника Германии к нападению на СССР в мае-июне 1941 года. В это время между Германией и Финляндией были согласованы планы действий и достигнута договоренность, что Финляндия вступит в войну на 4 дня позже Германии (с. 227- 245). Именно так и произошло. Вступив в союз с Германией, предоставив свою территорию для развертывания германских войск, заняв 22 июня 1941 г. своими войсками демилитаризованные Аландские острова и начав военные действия своих подводных лодок в территориальных водах СССР, Финляндия нарушила договор от 12 марта 1940 г. и напала на своего восточного соседа, хотя официально война была ею объявлена лишь 26 июня 1941 года.

В заключении Барышников приходит к обоснованному выводу: "к лету 1940 г. политика Финляндии стала приобретать ярко выраженную прогерманскую, антисоветскую направленность" (с. 251). Хотелось бы лишь отметить, что антисоветская направленность внешней политики Финляндии существовала с момента образования этого государства в 1918 г., о чем убедительно писал сам автор в своей предыдущей монографии ⁹ . Анализ внешней политики Финляндии исследуемого периода позволил Барышникову выделить несколько этапов ее сближения с Германией. Март - сентябрь 1940 г. стал первоначальным этапом в определении перспектив будущего участия в войне против СССР на стороне Германии, в сентябре 1940 - апреле 1941 г. наступил этап совместного планирования операции против СССР, май-июнь 1941 г. явился этапом конкретной подготовки к нападению на Советский Союз (с. 252 - 255).

К сожалению, автор не объяснил, почему участие Финляндии в германской агрессии против СССР стало для нее вступлением во вторую мировую войну. Раскрытие этого аспекта было необходимо, поскольку Барышников был в свое время соавтором исследования "Финляндия во второй мировой войне", охватывавшего весь период 1939 - 1945 гг., где этот вопрос также обходился стороной. Ведь финляндское правительство всячески подчеркивало, что войну с СССР оно ведет не в союзе с Германией, а самостоятельно (концепция "параллельной войны"). Соответственно, Англия объявила войну Финляндии лишь 5 декабря 1941 г. после неоднократных требований СССР. США же вообще никогда не объявляли состояние войны с Финляндией. Максимум на что пошло американское правительство - это разрыв дипломатических отношений 30 июня 1944 года.

Монография Барышникова вносит существенный вклад в изучение важной проблемы - генезиса финско-германского сотрудничества в процессе подготовки нападения на Советский Союз и одновременно позволяет наметить новые аспекты в изучении данной темы. Необходима, в частности, более тщательная разработка проблемы восприятия советским руководством финского фактора в 1940 - первой половине 1941 г. и его влияния на советскую внешнюю и особенно военную политику этого периода.

Примечания

1. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 25888, оп. 15, д. 534, л. 1 - 36, д. 568.

2. Документы внешней политики СССР. Т. 23, кн. 2, ч. 1. М. 1998, с. 136 - 137.

3. БЕЗЫМЕНСКИЙ Л. А. Гитлер и Сталин перед схваткой. М. 2000, с. 360 - 362.

4. РГВА, ф. 31983, оп. 1, д. 11, л. 64 - 65.

5. 1941 год. Кн. 1. М. 1998, с. 418 - 423.

6. Отечественная история, 1999, N 3, с. 213.

7. Военно-исторический журнал. 1992, N 2, с. 18 - 22; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. I. Кн. 2. М. 1995, с. 49 - 54.

8. Конец глобальной лжи: на советском северо-западе. - Военно-исторический журнал, 1996, N 6, с. 2 - 7.

9. 1941 год - уроки и выводы. М. 1992, с. 84 - 85,89.

10. БАРЫШНИКОВ В. Н. От прохладного мира к зимней войне: Восточней политика Финляндии в 1930-е годы. СПб. 1997.