© УЗЕЛ СВЯЗИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Дата публикации: 24 декабря 2017
Автор: Б. А. ПЛАТОНОВ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ВОЕННОЕ ДЕЛО →
Номер публикации: №1514112935 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!

Узел связи Генерального штаба является ровесником Советской Армии и свою историю ведет с момента создания Всероссийского Главного штаба, для обслуживания которого всеми видами связи была создана соответствующая служба. В том виде, в котором Узел связи вступил в Великую Отечественную войну, он сложился в результате многократных переформирований и объединения нескольких служб связи, проводившихся в прямой зависимости от реорганизации центральных органов Вооруженных Сил. Упомянем о наиболее важных вехах в истории Узла связи.

Осень 1918 года. В связи с обострением обстановки на Южном фронте штаб Революционного Военного Совета Республики (РВСР) был преобразован в Полевой штаб РВСР и 16 ноября 1918 г. переведен в г. Серпухов. Начальнику связи этого штаба А. П. Медведеву были подчинены две полевые телеграфные конторы, телефонно-телеграфное отделение, радиостанция военной радиотехнической лаборатории, автомобильная радиостанция, приемно- контрольная и приемно-информационная радиостанция, а также подразделения почтовой связи подвижных средств (самокаты). Численность личного состава полевой почтовой конторы, которая была оснащена буквопечатающей аппаратурой Юза и Бодо-симплекс, в отдельные годы превышала 600 человек. Значительным было и такое подразделение, как авторота (самокатчики): около 400 человек¹ . В те годы радиостанций в войсках было очень мало, а работали они, даже в Полевом штабе, главным образцом для передачи важных и весьма срочных радиограмм. К тому же особое значение для командования имел радиоперехват работы противника и некоторых зарубежных радиостанций, что требовало немалых сил и средств. Но данным радиоперехвата ежедневно составлялись информационные сводки. В этих условиях основная тяжесть по обеспечению оперативной связью ложилась на телеграф, в особенности на полевую телеграфную контору.

На Узле связи Генерального штаба еще и в годы окончания Великой Отечественной войны продолжали нести военную службу некоторые лица, входившие в состав подразделений связи Полевого штаба РВСР в 1918 - 1920 гг.: радиотелеграфист А. А. Руднев (впоследствии подполковник-инженер), механики телеграфа А. Ф. Рябухин и Г. А. Михайлов (потом подполковники административной службы). Колоритной фигурой был телеграфист-юзист А. М. Тригубенко (впоследствии помощник начальника телеграфа по эксплуатации, полковник административной службы). Красивый старик с большой окладистой бородой, в пенсне с золотой оправой, он производил внешне впечатление ученого. Отлично работая на клавиатуре и ключе всех телеграфных систем, он около четверти века обеспечивал телеграфные переговоры многих видных военных руководителей страны...

Еще в годы гражданской войны особое значение в управлении войсками получили телеграфные переговоры, которыми широко пользовалось командование. Судя по сохранившимся документам и по рассказам тех, кто обслуживал Полевой штаб РВСР, условия для работы связистов в то время были трудными. Аппаратура сильно изношена, запасных частей не хватало. Телеграфисты работали в плохо отапливаемых помещениях с керосиновыми лампами, зимой в полушубках и валенках. Плохо обстояло дело и с эксплуатационными материалами, особенно с бумагой. Телеграммы клеили часто на газетной или оберточной бумаге. Поток телеграмм и потребность

¹ "Очерки по истории войск связи". М. 1969, стр. 92.

стр. 93

в телеграфных переговорах были настолько велики, что превышали технические и физические возможности специалистов, несмотря на самоотверженную, вдохновенную, с полной отдачей работу всего личного состава. По инициативе связистов Полевого штаба Реввоенсовет принял ряд мер, направленных на упорядочение использования телеграфной связи гражданскими и воинскими учреждениями и частями: установил твердый лимит на подачу телеграмм, ограничил их объем, ввел сокращение адресов И сокращенную военную терминологию в телеграммах.

В начале 1921 г. начался переход к обеспечению всеми видами связи Штаба РККА, созданного взамен Полевого штаба РВСР и Всероссийского Главного штаба. Для обеспечения связи Штаба РККА (переименованного в сентябре 1935 г. в Генеральный штаб) был образован отряд связи примерно той же численности и организационной структуры, как для Полевого штаба РВСР. С 1923 г. по 1935 г. никаких существенных изменений в организацию и техническое оснащение Узла связи не вносилось. Отмечу, что во время военного конфликта на КВЖД в 1929 г. обеспечивались устойчивая телеграфная связь с Читой, Хабаровском и все переговоры военного командования и Советского правительства.

Существенным в истории Узла связи стал 1935 г., связанный с посещением и подробным ознакомлением с его работой начальника Генерального штаба А. И. Егорова² . В докладе, который он представил 6 февраля 1935 г. Наркому обороны СССР, указывалось на организационные недостатки и наличие устаревшей аппаратуры на Узле связи. На телеграфе Узла постоянно бывали ответственные работники Наркомата обороны и Генерального штаба. Все это позволяло им по собственным наблюдениям и из бесед с личным составом получать довольно точное представление о положении на Узле. Решением Наркома обороны Узел связи был переведен на новый штат, модернизирована аппаратура, приняты многие другие меры по организационному и техническому его укреплению ³ . В августе 1935 г. начальником Узла был назначен полковник П. Д. Псурцев (во время Великой Отечественной войны - начальник связи Западного фронта, впоследствии генерал-полковник войск связи, министр связи СССР). С 1937 г. Узлом связи командовал М. Т. Беликов ⁴ .

На последнем предвоенном отрезке истории Узла связи особо примечателен 1938 г., когда началось крупное капитальное строительство проводных средств связи в Москве и большого радиоприемного центра⁵ . Впервые Узел связи обрел также отдельное "жизненное пространство" в виде территории Научно-исследовательского института связи Красной Армии ⁶ , переданной Узлу со всеми техническими сооружениями, административным зданием и жилыми домами. В том же году была введена круглосуточная телеграфная связь с приграничными военными округами. Радиосвязь с округами продолжала оставаться (вплоть до начала военного конфликта с Финляндией) преимущественно учебной и осуществлялась по расписанию. Такое использование радиосвязи в мирное время в звене Генеральный штаб - штаб военного округа неблагоприятно сказалось на подготовке радистов к практической работе в реальных условиях. Это стало весьма ощутимым в начале Великой Отечественной войны. Кроме того, подобное положение не способствовало отработке радиоканалов на некоторых важных радионаправлениях. Отсутствие опыта в некоторой мере сказалось и на содержании того распоряжения по радиосвязи, разработанного в Отделе связи Генерального штаба, которое мы получили в первый день войны. В этом распоряжении, например, большая роль в обеспечении устойчивой радиосвязи Москвы с западной и юго-западной границами отводилась ретрансляции, то есть использованию промежуточных усилительных пунктов, располагавших мощными радиопередатчиками. Данное распоряжение не было реализовано не только потому, что некоторые ретрансляционные пункты - например, Минск - оказались в зоне военных действий, но и потому, что у лиц, работавших на таких радионаправлениях, не имелось опыта. Конечно, не усиление радиосигнала, особенно в сторону фронта, составляло главную про-

² Там же, стр. 94.

³ Там же, стр. 95.

⁴ И. Т. Пересыпкин. Связь в Великой Отечественной войне. М. 1973, стр. 63.

⁵ "Очерки...", стр. 95.

⁶ И. Т. Пересыпкин. Указ. соч., стр. 63.

стр. 94

блему радиосвязи в минувшей войне. Важнее оказалось преодолеть радиопомехи, получить качественное радиовооружение, добиться высокого мастерства радистов. Впервые же Узел связи столкнулся практически с необходимостью ретрансляции только при радиосвязи с Дальним Востоком в 1945 г., во время войны с империалистической Японией.

И все же отсутствие в довоенное время деловой радиосвязи с военными округами не отразилось заметно на подготовке радистов Узла связи и приобретении опыта дальней радиосвязи. Это объясняется тем, что, во-первых, еще до войны у нас работали радисты-профессионалы высокой квалификации; во-вторых, они имели большую и постоянную практику за счет приема сводок погоды для Главной авиаметеорологической станции (ГАМС) из различных точек СССР и из-за рубежа. В интересах той же ГАМС у нас тогда постоянно работал на радиовещании погоды длинноволновый передатчик мощностью 100 киловатт. Еще в 1936 г., во время подготовки к полету и самого перелета экипажа В. П. Чкалова по маршруту Москва - Петропавловск-на-Камчатке - остров Удд, Узел связи обеспечивал радиосвязь с ним; затем радист А. Н. Ковалевский готовил по радиосвязи экипаж Чкалова к перелету через Северный полюс; наши радисты принимали участие в связи с экипажами Чкалова и М. М. Громова во время их перелетов через Северный полюс в США и с экипажем В. С. Гризодубовой при перелете на Дальний Восток. Наконец, Узел связи постоянно обеспечивал в 1938 - 1940 гг. радиосвязь штабу ВВС во время других дальних перелетов, подготовки и проведения воздушных парадов, а также выполнял многие иные задания⁷ .

Подчеркну, что как непременный участник всех крупных мероприятий по защите государственных границ и государственных интересов СССР Узел связи не только обеспечивал связь Генерального штаба из Москвы, но и постоянно направлял своих связистов непосредственно на место важнейших событий. Так было, например, во время операции по разгрому японских захватчиков у реки Халхин-Гол летом 1939 г., при освободительном походе наших войск в Западную Украину и Западную Белоруссию в сентябре 1939 г. и т, д. Во время военного конфликта с Финляндией в 1939 - 1940 гг. Узел связи (помимо основной задачи по обеспечению связи Генерального штаба со штабами Ленинградского военного округа, Северо-Западного фронта, 7, 8, 9, 14 и 15-й армий) выполнял также не совсем обычное задание, полученное от начальника Политуправления РККА. В ноябре 1939 г. автору этих строк было приказано прибыть с автомобильной радиостанцией РАТ и командой, укомплектованной лучшими специалистами Узла связи, в распоряжение члена Военного совета ЛВО А. А. Жданова в Ленинград, на Каменный остров. Когда я прибыл и представился, Жданов стал расспрашивать меня о технических возможностях радиостанции: дальности действия, возможности запеленговать ее работу и пр. Тогда эти вопросы меня изрядно озадачили. Но вскоре, 1 декабря 1939 г., выяснилось, что нам предстоит заниматься вещанием на войска противника. Хотя РАТ вовсе не вещательная, а станция для связи, она хорошо справлялась и с этой задачей. Как только она прояснилась, лучшие радисты А. И. Орлов, А. И. Третьяков, И. М. Куропаткин и радиотехник М. И. Страхов были направлены в 7-ю и 14-ю армии для помощи по радиосвязи. За успешное выполнение специальных заданий командования 9 человек из личного состава Узла связи были награждены тогда орденами и медалями.

В обстановке больших и срочных работ по капитальному строительству, организационному и техническому укреплению Узла подошел его личный состав к началу Великой Отечественной войны. Еще в субботу вечером 21 июня 1941 г. на телеграфе и радиоцентрах обычные ночные смены были значительно усилены. К этой предосторожности вынуждало необычное оживление в работе телеграфа, нараставшее еще с утра (своеобразный барометр "военной погоды"!), и приказание по Генеральному штабу всем работникам оставаться в ночь на 22 июня на своих местах ⁸. И все же в первый день войны нашему телеграфу пришлось необычайно трудно. Начальником этого телеграфа около 25 лет был высококвалифицированный специалист, военный инженер 2-го ранга М. В. Павлов. Для прибытия пополнения - группы специальных

⁷ "Очерки...", стр. 95.

⁸ Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М. 1969, стр. 246, 254.

стр. 95

работников - требовался определенный срок, а в наличии у нас имелось всего 40 телеграфисток и 34 техника различных специальностей. Правда, с весны 1941 г. на нашем телеграфе проходили практику красноармейцы полка связи, но к самостоятельному обслуживанию связей такого уровня они еще не были подготовлены. Должна была помочь радиосвязь, однако по причинам, о которых я говорил выше, она нас первые несколько дней войны не выручала.

К числу наиболее острых проблем, возникших перед Узлом по обеспечению связи Ставки, следует отнести повышение живучести и надежности средств связи. Дело в том, что до войны Узел связи не имел укрытых объектов. На второй день войны в высоком темпе начались работы по монтажу телеграфа в подвальном помещении, где было установлено 16 комплектов Бодо-ДХ и 8 аппаратов СТ-35. Со второго этажа этого здания из огромного зала площадью более 200 кв. м, где много лет размещался наш телеграф, в подвал были переведены наиболее важные связи. Затем в начале июля на станции метро "Белорусская" ⁹ были смонтированы телеграфная аппаратура и источники автономного электропитания. Работа выполнялась силами и средствами Научно-исследовательского института связи Красной Армии под руководством главного инженера института И. М. Ростокина. Установили 20 аппаратов Бодо и 18 СТ-35 и связали между собою аппаратные местной АТС на 50 номеров.

Несколько иначе пришлось решать те же задачи относительно радиопередающих средств. Передатчики размещались в двух одноэтажных технических зданиях; в одном стояли 8 коротковолновых типа ДРК мощностью от 1 до 15 квт, в другом - 2 длинноволновых, в 10 и 100 киловатт. Передатчики с водяным охлаждением и сложной системой электропитания, значительные по своим размерам, требуют специальных помещений. Укрыть их наскоро нельзя. Было решено демонтировать длинноволновые передатчики и громоздкие антенны к ним, а в освободившемся здании разместить 6 - 8 коротковолновых передатчиков. Одновременно учитывалось решение начальника связи Красной Армии создать подвижный резерв радиосредств. Радиоприемные устройства особого беспокойства не вызывали, так как к началу войны у нас уже имелось два таких центра. Оба были связаны с Москвой подземными кабельными линиями. Один центр вступил в строй 15 июня 1941 года. Он имел 50 коротковолновых радиоприемников последних конструкций и антенное поле с направленными антеннами на площади в 150 гектаров. На другом находилось 28 разнотипных (преимущественно кустарных) радиоприемников. Предполагалось после ввода в эксплуатацию первого центра другой центр демонтировать, а помещения и территорию использовать для передающего радиоцентра. Осуществление данного плана было задержано войной, но в 1942 - 1943 гг. там все же временно установили и задействовали 9 коротковолновых передатчиков мощностью в 1 и 1,5 киловатта. Таким образом, если в начале войны у нас имелось всего 8 передатчиков, расположенных в одном здании, а к осени того же года - 11 в двух зданиях, то с середины 1942 г. их число выросло за два года до 25, причем расположенных на двух удаленных друг от друга территориях. Так решался вопрос с обеспечением надежности работы радиосредств.

К середине июля 1941 г. на посадочной платформе станции метро "Кировская", отгороженной фанерными щитами от проходивших без остановок поездов, был смонтирован основной телеграф Узла связи. То был уже второй надежно укрытый объект для проводных средств связи Ставки, к тому же находившийся в непосредственной близости от места расположения Генерального штаба на ул. Кирова ¹⁰ . Здесь стояло 18 полных и 6 полукомплектов Бодо и 24 аппарата СТ-35. Условия работы в метро для личного состава телеграфа, состоявшего преимущественно из женщин, были трудными вследствие шума проходивших мимо поездов и большой тесноты. Рядом с телеграфом находилось за перегородкой помещение Генерального штаба, в котором работали только во время воздушных налетов, а еще дальше, в противоположном от эскалатора конце, был кабинет Верховного Главнокомандующего¹¹ . Этот телеграф обеспечивал основные связи со штабами фронтов и армий и некоторые другие важные

⁹ См. об этом: С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М. 1968, стр. 34.

¹⁰ См. там же, стр. 35; И. Т. Пересыпкин. Указ. соч., стр. 73.

¹¹ С. М. Штеменко. Указ. соч., стр. 38.

стр. 96

связи, а телеграф в станции метро "Белорусская" - связь со вторыми эшелонами штабов и тыловыми округами ¹² . В начале сентября 1941 г. генерал М. Т. Беликов получил указание срочно оборудовать телеграфный переговорный пункт для членов Ставки. Установка там аппарата Бодо-ДХ была поручена специалистам по оборудованию таких переговорных пунктов - сменному инженеру С. И. Коновальчику и старшему технику К. Е. Шарову. Аппарат включили в коммутатор Узла связи, что давало возможность взять любую телеграфную связь непосредственно в эту переговорную. К вечеру того же дня установку закончили, но Коновальчик получил распоряжение из переговорной не уходить. Вот что рассказал он автору этих строк.

"Поздно вечером в переговорную вошел начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников, поздоровался и сказал: "Ну-с, батенька, для первого переговора попрошу Ленинград, Жукова". Я позвонил генералу Беликову, чтобы дали Ленинград, установил связь и попросил к аппарату Г. К. Жукова. Жуков и Шапошников обменялись приветствиями, после чего Жуков доложил обстановку на фронте под Ленинградом. То было мое первое обеспечение переговоров. Работал я в тот раз один, и мне приходилось самому действовать на клавиатуре и клеить ленту с вопросами и ответами на телеграфные бланки. По окончании переговоров с Шапошниковым Жуков попросил пригласить к аппарату Верховного Главнокомандующего. Когда минут через 10 в переговорную вошли И. В. Сталин и Б. М. Шапошников, я представился, после чего переговоры продолжались. Я очень волновался, стал делать частые перебои и тут же исправлять ошибки. Борис Михайлович положил мне руку на плечо и как-то мягко, по-отечески успокоил. Мне стало легче, и дальше все пошло нормально. При переговорах Сталин обычно садился к приемному аппарату и внимательно следил за лентой, отрывая ее небольшими кусочками, которые я тут же клеил на бланк. В процессе передачи он диктовал четко и ясно, при потере связи не возмущался и спокойно ждал. Так же благожелательно по отношению к связистам вели себя Шапошников и его заместитель А. М. Василевский. С первого же дня переговорный пункт начал работать круглосуточно. Так как одному работать было очень тяжело, то мне разрешили взять в помощь телеграфного техника, лейтенанта Богомольника. Переговоры в основном вели Шапошников и Василевский, генерал В. Д. Иванов из управления Генштаба, и начальник Центрального управления военных сообщений генерал И. В. Ковалев. Держать связь с Ленинградом временами было трудно. Дуплексом связь не проходила, поэтому приходилось принимать информацию с аппарата Бодо, а запросы делать ключом, и наоборот".

Переговорная на, станции метро "Кировская" широко использовалась вплоть до начала 1943 г., а по мере повышения надежности и устойчивости высокочастотного телефонирования (ВЧ) она применялась у нас главным образом для документального подтверждения докладов и указаний, сделанных по ВЧ. К тому же Верховный Главнокомандующий и члены Ставки широко пользовались переговорными в Кремле и некоторых других местах, которые тоже оборудовались и обслуживались Узлом связи. Большую часть Великой Отечественной войны переговоры И. В. Сталина обеспечивал старший техник телеграфа ст. лейтенант Н. В. Пономарев, а эпизодически - начальник телеграфа военинженер 2-го ранга М. В. Павлов, интендант 1-го ранга А. М. Тригубенко, военный инженер 3-го ранга Д. И. Гладков. Так до середины октября 1941 г. работали на Узле связи сразу два телеграфа - в станциях метро "Белорусская" и "Кировская".

13 октября, когда резко ухудшилась военная обстановка под Москвой, мне было приказано вместе с группой специалистов Узла связи немедленно приступить к оборудованию запасного Узла на некотором удалении от Москвы. Линейные и отдельные станционные работы выполнялись частью специального назначения. Для оборудования телеграфа на запасном Узле была использована аппаратура, ранее установленная на другой станции. Там мы ее демонтировали и установили аппаратуру в наземном помещении. Вместе с ней прибыл обслуживающий состав (около 70 человек), большей частью женщины, продолжавшие работать на Узле связи по вольному найму. Вдали от проводной части Узла радиоспециалистами был смонтирован небольшой радиоузел, включавший радиобюро со стационарными приемниками. Радиопередат-

¹² И. Т. Пересыпкин. Указ. соч., стр. 73.

стр. 97

чики находились в автомашинах. Вот что писал о людях, оборудовавших весь узел, Маршал войск связи И. Т. Пересыпкин: "Благодаря самоотверженной работе связистов, принимавших участие в монтаже узла, удалось решить эту сложную задачу в рекордно короткий срок. Буквально через несколько дней после решения была установлена непосредственная радио- и проводная связь со всеми штабами фронтов и военных округов" ¹³ .

Обе составные части единого запасного Узла связи - радио- и проводная - опробовались на реальных связях, но для Ставки использованы все же не были, ибо за исключением небольшой группы генералов и офицеров Генштаба никто туда не прибыл. Несмотря на сложную обстановку на ближних подступах к столице, Генеральный штаб и Ставка продолжали находиться в Москве, связь лее им обеспечивали телеграф на станции метро "Кировская" и радиоцентры. Оставался в строю и продолжал исправно обеспечивать радиосвязь наш старый центр, так как новый в тяжелые дни октября 1941 г. был демонтирован. Нет нужды говорить, с каким горестным чувством приступали люди из приемного центра к разрушению того, что в течение трех лет создавалось при их непосредственном участии! Радиоприемники и другая переносимая аппаратура были демонтированы и вывезены в Куйбышев, где находился еще один филиал Узла, обслуживавший эвакуированные туда Наркомат обороны и иные учреждения¹⁴ , частично же - на запасный радиоузел. Антенные сооружения (а они крепились на 100 деревянных мачтах) повалили. Дизель мощностью 400 л. с. разобрали и надежно спрятали некоторые детали. Когда в январе 1942 г. мы приступили к восстановлению демонтированного центра, быстрый запуск автономного электропитания с помощью этого дизеля пришелся очень кстати, так что все были довольны подобным оборотом дела. Если мы строили этот радиоцентр около трех лет, начиная с вырубки леса и корчевки пней, а демонтировали его за трое суток, то восстановили в сохранившемся техническом здании (в октябре - декабре 1941 г. там стояла артиллерийская часть) за три месяца. В том - огромная заслуга батальона из Военно-восстановительного управления Наркомата связи ¹⁵ и отлично трудившихся на монтаже инженеров и техников приемного радиоцентра, которыми руководил военный инженер 3-го ранга Г. А. Чижов. На другом же радиоцентре, которым командовал военный инженер 2-го ранга Д. Д. Денискин, не только ничего не демонтировали и не вывезли осенью 1941 г., но даже продолжали из всяких подручных деталей сооружать кустарный передатчик.

На случай эвакуации в октябре из Москвы работавших там людей Узла связи были предусмотрены 15 автобусов и другой автотранспорт, находившийся все время "на ходу". К счастью, ни запасные узлы, ни этот автотранспорт так и не потребовались. Отмечу, что с запасными узлами связи для Ставки нам вообще, так сказать, "не везло", хотя за время войны мы строили их трижды. Но это - хорошее невезение. Накануне широкого наступления Красной Армии в январе 1945 г. нам было приказано оборудовать на значительном отдалении от Москвы Узел связи для оперативной группы Генерального штаба. В помощь узлу были выделены технические средства и личный состав 119-го полка связи, которым командовал подполковник И. Д. Сулима ¹⁶ , а также поезд связи Наркомата связи с 4 коротковолновыми передатчиками. Поезд поставили и замаскировали на железнодорожной ветке в песчаном карьере, в 10 км от города. Телеграф разместили в бункерах, построенных ранее немцами для собственных нужд. Как и в предыдущем случае, работы велись ускоренными темпами. Всю ночь под Новый год личный состав этого Узла заканчивал рытье и укладку в мерзлом грунте кабеля, который соединял радиобюро и телеграф. Все выполненное весьма тщательно осмотрел И. Т. Пересыпкин. Однако и этот отлично оборудованный узел не был использован, ибо хорошее состояние проводной и радиосвязи обеспечило Ставке управление войсками без переездов поближе к фронту.

Схема связи Ставки с фронтами и армиями существенно менялась в ходе войны по мере увеличения их численности, и сама по себе еще не может дать полного

¹³ И. Т. Пересыпкин. Военная радиосвязь. М. 1962, стр. 178.

¹⁴ И. Т. Пересыпкин. Связь в Великой Отечественной войне, стр. 84.

¹⁵ "Военные связисты в дни мира и войны". М. 1968, стр. 141.

¹⁶ И. Т. Пересыпкин. Связь в Великой Отечественной войне, стр. 86.

стр. 98

представления об объеме и напряженности работы связистов, тем более что самым трудным по напряженности временем для оперативного состава Узла связи был не 1944 г., когда принятая и переданная корреспонденция исчислялась миллионами телеграмм и десятками миллионов слов, а те месяцы 1941 г., когда было важно получить хотя бы краткую информацию с некоторых военных направлений и передать туда несколько особо важных телеграмм. Так было, например, в начале октября 1941 г. с 3, 50 и 13-й армиями Брянского фронта, когда штаб этого фронта потерял связь с ними и потребовалась непосредственная связь Ставки с 50-й армией, чтобы получить от нее необходимую информацию и передать через нее указания двум другим армиям, с которыми она имела связь. Так было и в конце ноября 1941 г., когда потребовалось передать кавалерийскому корпусу генерала П. А. Белова всего одну, но исключительной важности радиограмму и получить подтверждение приема. Корпус действовал в районе Каширы, и его штаб вместе с радиостанцией находился в движении. Ее радист сообщил: "Снимаюсь для перехода". Небольшую радиограмму мы передали "блиндом" (вслепую), то есть без получения согласия на прием, надеясь, что корпус, не имея возможности работать в движении на передачу, следит за нами на приемнике. Условия для радиосвязи той осенью в радиусе 100 - 120 км от Москвы вообще были исключительно тяжелыми. На сравнительно небольшой площади одновременно работала масса наших и немецких радиостанций, создававших взаимные непреднамеренные помехи. В таких условиях осуществлять радиообмен могли только "асы" радиодела. Пришлось и нам, чтобы получить подтверждение на переданную корпусу радиограмму, посадить на прием двух наших лучших радисток. Мучительное вылавливание ими слабенького сигнала маломощной корпусной радиостанции среди хаоса звуков в эфире достойно литературного описания. Первой удалось обнаружить вызов Таисии Осадчей, небольшой девчушке, пришедшей к нам в начале войны из народного хозяйства. Обычно сдержанный и очень скупой на похвалы начальник отдела Генштаба полковник И. В. Будылев "приказал" расцеловать радистку.

Случаев, когда исключительно важное значение имел обмен всего несколькими радиограммами, возникало немало. Так произошло, когда потребовалось срочно связаться с 32-й дивизией полковника В. И. Полосухина, действовавшей на Можайском направлении под Бородино, или оперативной группой полковника А. И. Лизюкова под Нарофоминском, или с 62-й армией генерала В. И. Чуйкова под Сталинградом. Но если с первого лее дня войны и вплоть до ее окончания Узел связи обеспечивал Ставке постоянную телеграфную и радиосвязь со всеми штабами фронтов и армий с оперативными группами и с соединениями резерва ВГК, а также со штабами тыловых военных округов, то радиосвязь с дивизиями и корпусами была все же исключением. Хотя численность личного состава Узла значительно возросла с началом войны, людей порою не хватало для работы в две смены. Основная причина - разбросанность служб Узла и постоянное отсутствие, большими и малыми группами, квалифицированных специалистов, привлекавшихся для выполнения различных заданий, в том числе непосредственно в Действующей армии.

Скелетная схема Узла связи поздней осенью 1941 г. может дать некоторое представление о сложности в управлении таким организмом и о причинах затруднений с личным составом: 1) основной телеграф, небольшая АТС и источники электропитания к ним - на станции метро "Кировская"; 2) передающий и приемный радиоцентры; 3) запасный радиоузел; 4) запасный телеграф; 5) Узел связи в Куйбышеве ¹⁷ . Что касается откомандирования работников, то уже 28 июня 1941 г. в штаб Западного фронта была направлена мощная автомобильная радиостанция, команда которой была укомплектована отличными радиоспециалистами Узла.

В 1943 - 1944 гг. личный состав Узла обеспечивал связь в поезде Маршала Советского Союза Г. К. Жукова при его поездках в Действующую армию. Из 4 вагонов поезда один был снабжен средствами связи: 2 аппарата Бодо, 4 аппарата СТ-35, радиостанция РАФ и ГСП, радиоприемники, вспомогательное оборудование. Связистов - 15 человек, начальник связи поезда - воентехник 1-го ранта С. И. Коновальчик ¹⁸ .

¹⁷ Там же, стр. 72, 84.

¹⁸ "Очерки...", стр. 99.

стр. 99

Он же обеспечивал телеграфные переговоры маршала. Телеграфная связь организовывалась за счет проводов того штаба фронта, в полосе которого находился поезд. При передислокации поезда заранее договаривались с начальниками связи фронтов о том, куда подавать шлейфы. На Украине поезд чаще всего ставился в тупики сахарных заводов в районах Белгорода, Дарницы, Славуты и других городов. Радиосвязь на стоянках не использовалась и применялась только в движении. 7 ноября 1943 г. за отличное обеспечение связью весь личный состав вагона связи был награжден лично маршалом. После того как Жуков в конце февраля 1944 г. заменил Н. Ф. Ватутина на посту командующего 1-м Украинским фронтом, основная часть связистов вернулась в Москву. Однако и помимо таких длительных командировок, как на Западный фронт или для обеспечения связью поезда Жукова, почти постоянно в Действующей армии находились небольшие группы наших людей. Эти командировки организовывались не только по указанию начальника Главного управления связи Красной Армии (ГУСКА), но и по собственной инициативе Узла, или согласно просьбам начальников связи фронтов для помощи им, или при освоении новой техники и внедрении различных приспособлений. Приятно отметить, что такая помощь всегда высоко ценилась на фронте.

Общеизвестно значение Западного фронта в начале минувшей войны. Именно на этом фронте в первые ее дни положение со связью штаба фронта с армиями и с Москвой было тяжелым. 28 июня мне было приказано с новой автомобильной рацией РА (радиостанция армейская), которая проходила предварительные испытания на Узле связи, выехать в район Смоленска, где к тому времени должен был обосноваться штаб Западного фронта и находиться представитель Ставки Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, в чье распоряжение и направлялась эта радиостанция. Решение начальника связи Красной Армии использовать на фронте пока еще только опытный образец новой радиостанции, изготовленный в Ленинграде, было вынужденным в связи с отсутствием в ближайшем резерве другой подходящей рации. Команду срочно укомплектовали отличными специалистами Узла и тремя работниками завода, участвовавшими в испытании. Сначала предполагалось, что это будет непродолжительная командировка, связанная с налаживанием радиосвязи. Но отозван я был в Москву и назначен начальником радиоотдела ГУСКА только через 3 месяца, а радиостанцию и команду передали в распоряжение начальника связи Западного фронта...

К Смоленску мы прибыли в сумерках 28 июня, как раз во время налета на город немецкой авиации. В нескольких местах горели здания. Уже ночью мы добрались до поселка Гнездово, примерно в 12 км западнее Смоленска, где только начинал собираться личный состав штаба фронта. Начальник связи фронта генерал А. Т. Григорьев, которому я представился, находился в состоянии неимоверной усталости. Еще будучи в Москве, я знал, что во многом на него возлагали вину за неудовлетворительное состояние связи на Западном фронте. Знал об этом и он. И когда выяснилось, что К. Е. Ворошилов уже уехал в столицу, Григорьев порекомендовал мне представиться непосредственно Б. М. Шапошникову, который также находился там в связи с тяжелой обстановкой.

Борис Михайлович являлся еще до войны начальником Генерального штаба и заместителем Наркома обороны. Он изредка бывал на телеграфе для переговоров (и однажды я, в отсутствие генерала Беликова, представлялся ему), хорошо знал Узел и его начальника. Едва я начал докладывать "...заместитель начальника Узла... военный инженер 1-го ранга...", как он встал, протянул руку и сказал несколько приветливых слов. Тогда я не сразу понял истинное значение сказанного: "Голубчик, наведите там порядок". Дело в том, что генерал Григорьев практически ничего уже не решал, а новый начальник связи генерал Н. Д. Псурцев был назначен только 2 июля и еще не прибыл. Конечно, отойдя на почтительный срок от тяжелых дней июня - июля 1941 г. под Смоленском и имея за спиной многолетний опыт службы в такой должности, как заместитель начальника Узла связи, по-иному осмысливаешь и обстановку и действия людей. Но не погрешу против совести утверждением, что и тогда складывалось твердое убеждение: многое в улучшении связи на Западном фронте зависит именно от людей, их настроения, способности все отдать для дела победы, от твердой веры, что и на нашей улице будет праздник.

стр. 100

В самом деле, прибыли новый начальник связи фронта генерал Псурцев и его заместитель по проводной части полковник П. Д. Мирошников; мне было поручено временное исполнение обязанностей заместителя по радио. Никаких чудес с техническим переоснащением и существенным пополнением средствами связи еще не произошло, а сама обстановка в Управлении связи фронта и на его Узле связи существенно изменилась к лучшему, что положительно сказалось и на состоянии связи. 36-й полк, обеспечивавший связь штаба фронта, имел некомплект в радиосредствах. Поэтому прибывшая из Москвы РА была задействована буквально с ходу. Проводная связь с Генштабом работала устойчиво, особенно ночью, и радиосвязь в данном направлении чаще была нужна днем.

Между тем ситуация на фронте продолжала ухудшаться. 10 июля немцы перешли в наступление, и вспыхнула битва, которая потом вошла в историю Великой Отечественной войны под названием Смоленской. 14 июля штаб фронта начал переход на новый КП в Касню, к районе Вязьмы. В самый последний момент командующий Западным фронтом Маршал Советского Союза С. Е. Тимошенко решил по дороге сделать остановку в лесу, что в 1,5 км восточнее Ярцево. Псурцев говорил тогда нам с Мирошниковым, что он попытался отговорить командующего от этого шага, аргументируя свои возражения технической невозможностью обеспечить этот промежуточный ЕП проводной связью, в то время как в Касне уже был развернут Узел связи франта. Однако маршал не изменил решения и согласился довольствоваться радиосвязью. В поездку решено было взять РА как самую надежную из наличных раций. К тому же ее все равно надо было перегонять в Касню, а поездка была по пути.

Вот что произошло потом, в злополучный день 15 июля, в лесу близ Ярцево. Едва группа сопровождения командующего (примерно 25 человек, включая охрану и связистов, в том числе Псурцева и меня) собралась с рассветом в условленном квадрате леса, непосредственно примыкавшего к шоссе Москва - Минск, как появились "мессершмитты". Они деловито побрызгали пулеметным огнем именно этот отъемный кусок леса, не причинив, к счастью, никакого вреда. Радиостанция и автомашины были хорошо укрыты ветками, люди сидели в окопчиках, отрытых кем-то еще до нас. Командующему был подготовлен блиндаж с легким накатом, но маршал больше стоял под раскидистым дубом, чем сидел в блиндаже. Фашисты не раз повторили налет, хотя с тем же результатом. Что же привлекло их в этом лесу? Что и откуда им было известно? Конечно, по обильным следам недавнего пребывания людей можно было заключить, что тут останавливалась воинская часть... Второй неприятной неожиданностью явилась какая-то накладка с документами. При отсутствии проводной связи радиосвязью, как оказалось, тоже пользоваться было нельзя. Пришлось, работая на пониженной мощности и с разными ухищрениями, на которые способны только высококлассные радисты, связаться с Касней и затем с Москвой, где находились лично известные нам радисты, чтобы передать по переговорной таблице краткую информацию. Подобным же образом и очень быстро пропустили еще несколько радиограмм в обе стороны. Ясно, что не ради этого командующий сделал остановку в лесу. Однако теперь не так-то просто было выбраться оттуда: ясный солнечный день, почти непрерывные полеты авиации противника вдоль шоссе, черные примечательные лимузины командующего и охраны. Дважды автомобили выезжали на шоссе и оба раза тут же возвращались.

Трудно сказать, сколь долго находился бы маршал в изоляции от своего штаба, не наступи во второй половине дня изменения в воздушной обстановке: появились наши истребители, а у немцев, как мы невесело тогда шутили, "начался перерыв на обед". Е тому же из штаба фронта на броневике к нам приехал генерал Е. Е. Белокостков (впоследствии заместитель министра обороны по строительству и расквартированию войск) и что-то доложил маршалу. Последовала решительная команда: "Поехали!" - и три автомашины на большой скорости устремились в сторону Вязьмы. А с наступлением темноты покинула лес и наша радиостанция. В Касне выяснилось, что отсутствие командующего столь длительное время на ЕП вызвало сильную озабоченность в Ставке.

Хотя проводная связь штаба фронта работала в Касне и "вверх" и "вниз" значительно устойчивее, чем в Гнездове, экипажу нашей радиостанции хватало работы,

стр. 101

и ей поручалась наиболее ответственная связь, например, с кавдивизией генерала Л. М. Доватора во время ее рейда по тылам противника в августе 1941 года. Тимошенко, как известно, был одним из славной плеяды командиров 1-й Конной армии в годы гражданской войны, любил и ценил конницу и требовал для обеспечения трудного и рискованного рейда всесторонней подготовки и от связистов. Поэтому дивизию Доватора снабдили портативной радиоаппаратурой и прикомандировали двух хороших радистов, знающих технику... Вот начался рейд. Прошло установленное для первого сигнала время, а радисты штаба фронта ничего в эфире не обнаружили ни тогда, ни в последующие два условленных часа. Репутация у радистов фронта была довольно высокой, и все же кое-кто склонен был считать, что те "прослушали". Дело осложнялось тем, что радисты Доватора работали на маломощных рациях, так что возможность прослушивания не исключалась. Только поздней ночью на исходе вторых суток оба наших радиста почти одновременно обнаружили вызовы Померанцева (радист у Доватора). Принимаем короткую радиограмму. Как было приказано, несу ее лично маршалу, который размещался в небольшом деревянном доме. Он отдыхал, но тут же при мне раскодировал текст и остался очень доволен. Как мы и предполагали, принятая радиограмма была первым выходом в эфир дивизии в ее рейде. Возникло множество версий о причинах такого "радиомолчания". Думается, что "радиобоязнь" нельзя исключать.

В ходе минувшей войны, особенно в 1941 г., в оперативном и других звеньях управления были довольно частыми случаи нарушения радиодисциплины: произвольное использование радиочастот, открытые переговоры по служебным или личным делам и т. п. Отдельную группу нарушений составляли переговоры и передача оперативных документов по радио открытым текстом, причем чаще всего как раз в критической ситуации - в окружении либо при стремительном наступлении, когда очень нужна связь, время не терпит, а документы скрытого управления уничтожены или же отстали вместе со штабом. Вот лишь один случай из тех, что известны мне отнюдь не понаслышке. Когда шли бои на подступах к Смоленску в июле 1941 г. и проводная связь с 16-й армией генерала М. Ф. Лукина отсутствовала, в адрес командарма-16 и члена Военного совета этой армии была передана открытым текстом радиограмма, в которой говорилось со ссылкой на "верхи", что Смоленск приказано не сдавать, Лукин и член Военного совета предупреждались о личной ответственности в случае неисполнения приказа, а под радиограммой стояли подписи комфронта Тимошенко и члена Военного совета фронта. В ряде подобных же случаев одно нарушение влекло за собой другое: передача важных документов открытым текстом не всегда записывалась в аппаратный журнал или журнал радиста (прием, как правило, записывался). Кроме того, в начале войны были довольно ходовыми запросы и ответы открытым текстом или по переговорной таблице радистов такого характера: "Где вы находитесь и что делаете?" Обычно такой фразой, с небольшими вариациями, выяснялись местонахождение и образ военных действий части или даже соединения. Применялись в ту пору и другие приемы, чтобы как-то обойти категорический запрет открытой работы по радио в определенных звеньях управления. Например, различные виды вооружения и боеприпасов обычно кодировались названием овощей и фруктов. Конечно, мало осложняли работу радиоразведки противника фразы типа: "Хозяин требует беречь помидоры", особенно если "овощевод" недавно жаловался, что их у него мало. Открытым текстом порою шло и такое: радист находившейся в окружении 13-й армии Брянского фронта в начале октября 1941 г. на нате предложение принять радиограмму ответил: "Никого здесь нет, жгу документы"; радист Севастополя, города, с которым почти все 11 месяцев осады в 1941 - 1942 гг. Узел связи имел отличную и бесперебойную связь, закончил ее словами: "Связь с вами кончаю. Прощай, браток. Атака".

Подчеркивая значение приказа Ставки от 6 сентября 1941 г. об установлении непосредственной связи Генерального штаба со штабами армий, И. Т. Пересыпкин пишет, что "это важное решение было целесообразным и необходимым потому, что при потере связи армий с командованием своих фронтов можно было руководить их действиями из Москвы" ¹⁹ . Па практике, однако, наблюдалось и иное, тоже очень суще-

¹⁹ Там же, стр. 76.

стр. 102

ственное использование прямой связи Генштаба с армиями: в случаях, когда отсутствовала прямая связь армии с соседями и при переподчинении соединений, а иногда и для того, чтобы побыстрее передать накопившуюся текстовую нагрузку. Такие телеграммы, идущие транзитом, у связистов именуются невыразительным словом "проходящие". Для телеграфа с большим количеством связей подобные телеграммы - обычное явление. Так, телеграф Узла связи Генштаба, например, в довоенное время помогал Центральному телеграфу СССР в предпраздничные дни, пропуская по своим каналам много проходящих телеграмм. У радистов во время войны проходящими, как правило, были либо особо важные, либо срочные радиограммы. Вот что, например, рассказывает начальник связи 27-й армии генерал В. П. Агафонов о проходящих телеграммах (приводимые строки относятся к событиям весны 1943 г.): "Вскоре мы потеряли связь со штабом фронта. И случилось это как раз в тот момент, когда отсутствовала проводная связь. Принесли срочные донесения. Ждать было нельзя. На первый же позывной, посланный в эфир старшиной радистом 1-го класса Росляковым, мы получили ответ с радиоузла Генерального штаба. В течение последующих двух-трех суток связь с фронтом поддерживалась через Москву. И не было случая, чтобы радиостанция Генштаба заставила себя ждать. В один из этих дней начальник штаба генерал Лукьянченко даже поинтересовался:

- Почему мы так быстро стали получать ответы штаба фронта на наши запросы, товарищ Агафонов?

- Да, видимо, потому, товарищ генерал, что связь с фронтом держим через Москву.

- Вот как! - удивился Лукьянченко и не без иронии спросил: - А что, через Москву поближе?

- Радиостанция фронта на наши вызовы не реагирует. Вот мы и вынуждены пользоваться помощью Москвы.

- Здорово, хотя и странно. Ну, что ж, продолжайте в том же духе" ²⁰ . Довольно красочно рассказывал о том же бывший заместитель начальника связи 1-й гвардейской танковой армии полковник И. А. Нагорнов в докладе на секции связи Военно-научного общества ЦДСА 14 мая 1974 года. Он упомянул, в частности, что в марте 1944 г. во время Проскурово-Черновицкой операции, при отсутствии связи со штабом фронта, через Москву было передано 104 радиограммы на 8500 слов. Быстрейшей обработке проходящей корреспонденции уделялось на Узле связи, в свою очередь, особое внимание, и работа эта всегда рассматривалась как реальная помощь фронту. Добавлю, что в иные дни, преимущественно в 1943 -1944 гг. во время наступления наших войск, проходящие радиограммы вообще составляли значительную часть общей нагрузки по слуховым каналам.

Как известно, наиболее уязвимым местом проводной связи в годы минувшей войны были соединительные, преимущественно воздушные линии связи, подверженные различным разрушениям, от преднамеренных до стихийных. Насколько сложно было обеспечивать проводную связь Ставки с фронтами и армиями и как много труда, мастерства и оперативности вкладывали в это дело военные и гражданские связисты всех рангов, особенно на линиях, можно судить хотя бы по следующим примерам. Когда фашисты окружили Ленинград кольцом блокады и подходили к Москве, воздушные линии связи в направлении Ленинграда оказались перерезанными. Героическими усилиями связистов Ленинградского фронта через Ладожское озеро был проложен кабель, в районе Ладоги установлена телеграфная трансляция, а в обход организована буквопечатающая связь по трассе Москва - Новосибирск - Свердловск - Киров - Вологда - Ленинград. Другой случай. Когда подходы к Сталинграду были перехвачены противником, выход по проводам к штабу Сталинградского фронта стал возможен только из Заволжья или со стороны Астрахани. Но линии связи в тех местах были развиты слабо, а магистральные связи вообще отсутствовали. Поэтому телеграфную связь Ставки со штабом Сталинградского фронта организовали через Ташкент - Ашхабад - Тегеран - Баку - Астрахань ²¹ .

²⁰ В. П. Агафонов. Неман, Неман - я Дунай. М. 1967, стр. 132 - 133.

²¹ "Очерки...", стр. 98.

стр. 103

Конечно, связи такой сложности являлись все же исключением и действовали непродолжительное время. Однако их значение в определенный момент, равно как и усилия тех, кто эти связи обслуживал, трудно переоценить. Бет почему большим и качественным скачком в обеспечении связи для звена Ставка - штаб фронта явилось внедрение буквопечатания по радиоканалам с помощью специальной системы²² . Не вдаваясь в детали, скажем, что применение этой системы дало ряд важных преимуществ: вхождение в связь без поиска и подстройки на жестко фиксированных частотах; высокую степень защиты от помех; буквопечатание с возможностью использования специальной аппаратуры. В широком кругу связистов данная система именовалась "радио- Бодо". Зарекомендовала она себя весьма положительно. В доведении "радио- Бодо" до эксплуатационных кондиций, а затем во внедрении ее на связях Ставка - штаб фронта инженеры и техники Узла связи Генштаба сыграли существенную роль. Еще накануне войны соответствующая аппаратура, разработанная одним институтом, проходила у нас испытания и многократно доделывалась с учетом наших замечаний. Война прервала испытания, а возобновилось полезное сотрудничество науки и практики в 1942 г., когда радиоинженеры Узла связи Г. А. Чижов, В. И. Лебедев, И. А. Волошин и В. М. Масловский приступили к практическому внедрению "радио-Бодо" на связях Ставки с фронтом. Эти же инженеры в 1943 г. разработали и внедрили приставку, позволившую использовать радиоприемники 1-го и 2-го классов для приема "радио-Бодо" с возможностью подстройки, что было очень важно при высоком уровне помех в эфире. Первая линия "радио-Бодо" начала работать в апреле - мае 1942 г. на связи с Брянским фронтом, затем с Западным фронтом, а со второй половины 1943 г., как правило, одновременно работало до 10 таких линий. Правда, это не всегда означало отсутствие проводной связи, ибо чаще всего связь Ставки со штабом фронта, особенно в 1944 - 1945 гг., обеспечивалась по трем каналам: проводная связь, "радио-Бодо", слуховой радиоканал. В этом случае слуховой радиоканал был вспомогательным, служебным для "радио-Бодо".

Война близилась к концу, когда мы получили указание заняться отработкой каналов радиосвязи буквопечатанием "радио-Бодо" с Читой и Хабаровском, где дислоцировались штабы военных округов на Дальнем Востоке. За время войны с Германией заботы о радиосвязи с Дальним Востоком отошли на второй план. Но теперь все должно было стать на свои места. Разумеется, никаких указаний о предстоящей войне с Японией мы не получали. Правда, было сказано, что отработку буквопечатания надо вести таким образом, чтобы наша активность в эфире, связанная с тренировками, не давала бы повода для размышлений нашему морскому соседу на Дальнем Востоке. Радиосвязь в этом направлении из Москвы в пределах нашей страны считалась наиболее сложной ввиду большой разницы в поясном времени и зависимости прохождения радиочастот от сезона и времени. В таких условиях нужна ретрансляция, для чего были использованы мощные передатчики Наркомата связи СССР в Иркутске и Ташкенте²³ . Проще решалось дело с радиомаскировкой тренировочной работы. Главным источником для "нежелательных размышлений" в Стране Восходящего Солнца могли служить служебные переговоры по обычному радиоканалу, если бы они велись порядком, принятым в военной радиосвязи. Но они подобным образом как раз и не велись, чему способствовало наличие на Узле связи таких мастеров дела, как Я. П. Выборнов, А. И. Орлов, Н. С. Потемкин и др., чей "почерк", пользование радиожаргоном и отличное знание международных кодов были характерны только для высококлассных профессионалов. Со стороны же Дальнего Востока работали радиоспециалисты соответствующих органов Наркомсвязи. Как некий парадокс вспоминаю, что усилия, которые были обоюдно вложены в подготовительный период, оказались несоизмеримо выше тех, которых потребовала от нас затем скоротечная война с Японией. Впрочем, еще А. В. Суворов говорил: "Тяжело в учении, легко в бою".

Может быть, не вполне правомерно человека, лицо одушевленное оценивать в металле, хотя бы и благородном. Но трудно найти какой-то другой эквивалент, который бы более точно и сжато выразил исключительную ценность и значимость людей массовых профессий на Узле связи - телеграфистов, радистов, телефонистов, техни-

²² И. Т. Пересыпкин. Связь в Великой Отечественной войне, стр. 89 - 90.

²³ Там же, стр. 91.

стр. 104

ков, а также инженеров всех специальностей в годы войны. Именно их усилиями, а не трудом одиночек, какими бы блестящими звездами они ни были, удалось достичь выполнения Узлом связи главной задачи в минувшей войне: отличного обеспечения связью высшего военного руководства страны и его рабочего аппарата - Генштаба. Именно об этом свидетельствует тот факт, что в 1943 -1945 гг. 310 офицеров, сержантов, солдат, рабочих и служащих Узла связи были награждены орденами и медалями Советского Союза. Самой теплой благодарности заслуживают женщины, которых у нас служило в годы войны около 65% всего состава, причем до весны 1942 г. все женщины - по вольному найму. Даже в самые тяжелые месяцы первого года войны, в полуосажденной Москве, они обслуживали Ставку ВГК как гражданские лица и при этом безропотно подчинялись любому приказу в интересах общего дела: выезжали на обслуживание запасных узлов, работали столько, сколько было нужно, абсолютно не считаясь со временем, и т. д. Еще и сейчас продолжают трудиться наставниками молодежи некоторые товарищи из той славной гвардии: К. А. Шустрова, О. С. Федькина, А. В. Андреева, Е. М. Масанова, З. И. Воробьева, З. Н. Коржавина, В. Т. Савельева, Р. Н. Васильева. Все они, помимо прочего, воспитали еще немало хороших специалистов.

Квалификация кадров Узла связи всегда была очень высока. В годы войны на основных командных и технических должностях - начальников и главных инженеров отделов и отделений, дежурных по связи, сменных инженеров - служили опытные офицеры, основная часть которых начинала службу "снизу": Д. Д. Денискин, М. В. Павлов, В. Г. Зубарев, С. Н. Казаков, В. И. Лебедев, Г. А. Чижов, Д. И. Гладков, С. В. Новоряднов, К. Е. Шаров и многие другие. Немало делалось тогда на Узле связи непосредственно руками его сотрудников. На передающем радиоцентре, например, за первые два года войны инженеры и техники этого отдела Н. А. Царев (ныне генерал-майор-инженер), В. Г. Матвеев, Б. И. Осетров, В. С. Есиков (ныне полковники-инженеры в отставке), М. И. Страхов, А. В. Жирнов и другие смонтировали по разработанной ими схеме из разрозненных деталей 12 коротковолновых передатчиков мощностью 1 - 1,5 квт, а также изготовили 25 специальных возбудителей к радиопередатчикам. В условиях огромной потребности в средствах связи на фронте и трудностей, испытывавшихся в то время промышленностью, такой способ удовлетворения нужд Узла связи имел немалое значение.

В мобилизации личного состава на успешное решение задач по связи в годы Великой Отечественной войны, в воспитании чувства высокой ответственности и организованности проделала большую работу боевая партийная организация Узла связи, действиями которой руководил заместитель начальника Узла по политической части полковник В. Д. Солодухов.

С. М. Штеменко в своих мемуарах очень тепло отзывается о начальнике Узла М. Т. Беликове ²⁴ . Мне довелось быть первым его заместителем более 20 лет. Опытнейший связист, отлично знавший магистральные связи, он без схемы, на память мог составить многие из требуемых проводных связей. Его исключительное умение работать с людьми во многом способствовало отличному подбору и закреплению кадров и установлению нормальных, деловых отношений с ГУСКА и органами Наркомата связи СССР, без совместной дружной работы с которыми мы не решили бы тогда поставленной перед нами задачи.

²⁴ С. М. Штеменко. Указ. соч., стр. 128.

Опубликовано 24 декабря 2017 года