Л.П. ДЯДЕЧКО, кандидат филологических наук

Вынесенный в заголовок фразеологизм высокого нравственного содержания, широко распространенный в художественной и публицистической литературе, имеет многовековую историю. Однако в указанном виде он не включен ни в один из существующих словарей русского языка. В то же время он не обойден вниманием лексикографов. Скорее, наоборот, его можно отнести к числу редких исключений: начальная часть оборота была зарегистрирована еще в конце XVIII века, то есть задолго до рождения фразеологии как особой лингвистической дисциплины.

Так, П. Алексеев во втором издании "Церковного словаря" писал о словосочетании душу положить; "не что иное как умереть. Видно у Иоан[на]: в гл.: 10. 18" и привел текст из Остромирова Евангелия (1056- 57), древнейшего датированного памятника старославянской письменности русской редакции - "Область имам положити ю [душу] и область имам пакы принята ю". Сличение формы фразеологизма в словарной статье и источнике позволяет отметить его вариантность. Этот отрывок наглядно демонстрирует самодостаточность двухсловной структуры оборота, по-видимому, и являющейся исходной.

В обычном употреблении фразеологизм душу положить чаще получает распространение за кого и обычно включает третий компонент - свою. Именно в таком виде он предстает в иных фрагментах Библии (срав. Остромирово Евангелие. Иоанн. 10, 17: "Сего ради мя отець любить яко аз полагаю душу мою да пакы приимя ю"), в подтверждающих примерах "Словаря Академии Российской" (точнее было бы - за кого, что; срав. приведенный пример в комментирующей части: "Я рад душу свою положить за честь вашу"), в средневековых письменных памятниках: "А толко б где возможно государю нашему християнству помочи, и государь бы наш за них и душу свою положил" (документ 1558 г. о дипломатических сношениях Московского государства с Польско-Литовским), - в которых фиксируется также ныне устаревшая форма с дополнением по кому. "Душу свою... по братии поло-

стр. 89

жити" (Уложение периода царствования Алексея Михайловича, 1649 г.). Наличие вариантов, как правило, свидетельствует о длительности и широте употребления оборота.

Значение оборота душу положить / положить душу (за кого, что), определяемое в первом академическом словаре как "умереть, претерпеть смерть за кого из любви, из приверженности к кому", и в "Словаре церковнославянского и русского языка, составленного II отделением..." - "пожертвовать своею жизнью для спасения другого", иллюстрируется фрагментом из Остромирова Евангелия (Иоанн. 15, 13):

"Больша сею любъве ник тоже не имать дак то душу свою положить за другы своя". Для составителей обоих словарей этот пример всего лишь реальное воплощение толкуемого выражения в речи.

Но для этимологов наших дней приведенный отрывок представляет огромную ценность. Он стал источником исследуемого фразеологизма, известным каждому и не утрачивающим своей значимости в духовной жизни народа на протяжении нескольких веков, так как версия "остромировского" перевода новозаветной фразы поддерживалась первой печатной Библией (1581 г.; вошла в историю под названием Острожской), выполняющей продолжительное время функцию главной книги русского богослужения.

Итак, оборот положить душу свою (за кого, что); положить душу свою за други своя можно рассматривать как две части одного и того же фразеологизма, происходящего от евангельского выражения и сохраняющего необычные для современного носителя русского языка падежные окончания слов друг и свой. На цитатный характер второй части фразеологизма указывает и то, что в большинстве случаев он (или его часть) заключается в кавычки: "Исход сражения с численно превосходящим противником решили доблесть русских воинов, их готовность положить души свои "за други своя" и молитвенное предстательство самой Пречистой Девы Богородицы и великого печальника земли Русской преподобного Сергия, игумена Радонежского" (Донская икона Божьей Матери // Москва. 1993. N 8).

В значении и употреблении обоих выражений имеются свои нюансы, часто отступающие на задний план.

Конечная часть фразеологизма за други своя по-разному осмысливалась в разные периоды. В христианской литературе слово друг многозначно. Как отмечал архимандрит Никифор в "Библейской энциклопедии", "в Священном Писании это слово встречается весьма часто; впрочем, слово это нередко употребляется и как обычное только приветствие, но никак не в значении истинной действительной любви и дружбы". В евангельском тексте, следующем за отрывком, послужившим прототипом устойчивого оборота, другом называется тот, кто следует божьим заповедям: "Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам" (Иоанн. 15,14), - так что вначале формула жертвенной

стр. 90

смерти была приложима к соплеменникам-единоверцам, христианам. По мере удаления от библейского первоисточника она утрачивала способность соотноситься с кругом людей одинакового вероисповедания. Так, например, в поэме Б. Пастернака "Лейтенант Шмидт" фразеологизм обозначает беззаветное служение народу:

Все отшумело. Вставши поодаль,

Чувствую всею силой чутья:

Жребий завиден. Я жил и отдал

Душу свою за друга своя.

Один из персонажей романа А. Солженицына "В круге первом", возвращает слову друг его исконное значение "тот, кто связан с кем-либо безграничным доверием, преданностью": "В любви-то я никогда не сомневался. Но, сказать по правде, до фронта и до тюрьмы не верил я в дружбу, особенно такую, когда, знаете... "жизнь за други своя"".

Приведенные примеры показывают, что не только значение, но и сам фразеологизм в высказываниях варьируется. Некоторые изменения имеют регулярный характер, другие остаются окказиональными. Так, частая замена первоначального глагола на его синонимы привела к образованию общеязычкового варианта отдать душу свою за други своя. Наблюдаемое в романе А. Солженицына опущение глагола - нетипичное в обиходе. Это не что иное, как стилистический прием, фигура умолчания, используемая, по всей вероятности, для демонстрации спонтанности речи, передачи особого эмоционального состояния героя.

Разнообразие в облик устойчивого словосочетания вносит и замена второго компонента, обусловленная системными связями, сложившимися в русской фразеологии. Уже в древности базовый оборот положить душу (за кого, что) конкурировал с выражениями положить живот (жизнь) и положить ( сложить, складывати и др.) голову (о них писала, в частности, и Русская речь. 1989. N 6). По мнению одних исследователей, эти выражения проникли в общий язык из воинской среды, других - из народнопоэтической символики, третьих - из книжной речи и могли распространяться дополнением за кого, что: "Князь нашь млад есть, но положим живот свои за нь" (Московский летописный свод. Конец XV в.); "Положили есте головы за Рускую землю и за веру христьяньскую" (Задонщина. Список конца XVI в.). По данным современных фразеологических словарей русского языка, эта вариантность сохраняется до сих пор:

Сзади Нарвские были ворота,

Впереди была только смерть..,

Так советская шла пехота

Прямо в желтые жерла "Берт".

стр. 91

Вот о вас напишут книжки:

"Жизнь свою за други своя",

Незатейливые парнишки, -

Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки, -

Внуки, братики, сыновья!

Ахматова. Победителям (1944 г.)

Иногда начальная часть фразеологизма деформируется, передается описательно или вовсе исчезает: "Эта христианизация образного строя - свидетельство того, что понятие "подвига" у Высоцкого приближалось к своему исходному смыслу духовного деяния, видимого проявления дарованной человеку возможности богоподобия и бессмертия, жертвенной смерти "за други своя"" (К. Мяло. Посвященное в небытие). Конечная часть оборота автономно используется в качестве заголовка, например в романе А. Варламова "Затонувший ковчег". Одна из его глав называется "За други своя". В этом названии совмещаются несколько планов: христианский, понимаемый узко (как действенная любовь ко всякому ближнему, без ограничений, оказание помощи каждому, кто в ней нуждается) и широко (как великая сила, преобразующая человека, дающая ему ощущение настоящей полноценной жизни и уберегающая, по словам героя, от ухода в секты), и современный социальный (как способность отдать все силы для блага народа).

Евангельская фраза, проявившая поразительную жизнестойкость и не растерявшая в веках своей выразительности, эмоциональной приподнятости, и сейчас занимает достойное место в лингвистических трудах, литературе, языковой культуре.

Киев, Украина